Земля Без Короля - [14]

Глядя, как он трясет пальцами и морщится от боли, высокий человек с широченными плечами, сидевший по другую сторону костра, спросил участливым тоном:

— Тебе, кажется, не хватает слов? Могу я предложить тебе «разрази меня гром», или, например, «во имя Трех!»?

Краер метнул на своего напарника взгляд, который должен был обжечь сильнее, чем то пламя, которое играло между ними, и рявкнул:

— Заткнись, Хоукрил! Заткнись!

— Для начала совсем неплохо, — без тени улыбки заметил глубоким басом латник. — Помогает нам, тупоголовым, понять, куда ты клонишь.

— Если ты уже закончил умничать, Ястреб, — прошипел Краер, — то лучше насади мясо на палку и повесь его жариться, а не то оно достанется волку. Скорее всего, на десерт, после того как он сожрет нас с тобой!

— Если ты пожелаешь направиться в волчью пасть первым, то, может быть, мне лучше вылить на тебя остатки соуса?

— А ведь у нас нет денег даже на то, чтобы купить новую бутылку, — с горечью заметил Краер.

Хоукрил пожал плечами.

— Ну и какая разница, раз мы все равно не посмеем заглянуть к Гончим Псам, чтобы купить не то что соус, но даже топор, чтобы рубить дрова?

Краер вздохнул, скорбно наблюдая, как латник насаживает на палку два кровавых ломтя баранины, кивнул и улегся навзничь на камни, не обращая ни малейшего внимания ни на кровь и жир овцы, которую он только что разделал, ни на мух, которые во множестве слетелись сюда со всей округи и теперь плотным роем восторженно жужжали над заманчивой грязью.

Сейчас, когда за их головы была назначена награда, а дома, куда можно было бы вернуться, вовсе не осталось, Хоукрил Анхару являл из себя все такого же спокойного и добродушного человека, как и в ту пору, когда он размахивал мечом в Ибрелме или оглядывался вокруг, решая, с какого из борделей лучше начать обход Силптара. С его лица не сходила чуть заметная усмешка. Высоченный, мускулистый меднокожий латник носил изрубленные наручи мастера боевого искусства. Единственным признаком растерянности у него служило многословие; обычно он был скуп на слова и говорил лишь в тех случаях, когда без этого просто нельзя было обойтись, тогда как Краер без умолку болтал, не задумываясь.

Почувствовав взгляд Краера, Хоукрил обернулся, почесал острием меча спину между лопатками и спросил, сверкнув улыбкой:

— Как ты провел время в Дранмаере, дружище?

— Не лучше, чем в Силптаре, — ответил приземистый, немного смахивавший на паука человек. — Похоже, что никто не успел позабыть того хитроумного квартирмейстера, который год назад так ловко отыскивал припрятанные харчи и зарытые кубышки с монетами.

— Ну, если бы ты, когда грабил, не отпускал бы шуточек, не пел и не жонглировал найденными монетами, словно бродячий фокусник, — спокойно сказал Хоукрил, — то людям вряд ли пришло бы в голову обращать такое внимание на твое лицо.

— Когда мне захочется, чтобы меня ткнули рожей в мои ошибки, о Самая Длинная Дубина Среди Латников, — устало ответил Краер, — то, клянусь, я попрошу об этом именно тебя. А пока…

— О-о, мне грозит великая опасность, — пробасил Хоукрил. — Умоляю тебя, разверни передо мной ее сияющие дали, о Красноречивый; я, дрожа от нетерпения, жажду узреть сияющий клинок твоего остроумия.

— Ну а пока что ты крушишь мне ребра дубинкой своего остроумия, — беззлобно огрызнулся Краер и потянулся к поясу. Длинный нож с черным вороненым лезвием метнулся вперед как раз вовремя, чтобы подхватить палку, на которой жарился толстый кусок баранины, за мгновение до того, как она упала бы в огонь.

Память тут же извлекла картинку: человек с Островов натыкается на этот самый нож, захлебывается кашлем и падает. Такая участь постигла многих. И все же, несмотря на умение убивать, которым так славился Краер Делнбон, старый квартирмейстер, Иеремборские острова так и остались непокоренными, и потому Хоукрил и Краер отправились домой на перегруженных, готовых в любой момент пойти ко дну кораблях и прибыли туда как раз вовремя, чтобы попасть в число объявленных вне закона.

Барон Черных Земель, которого звали Эзендор, был горделивым и видным собой мужчиной с железными, не знающими устали руками, остроумием, способным сразить врага не хуже, чем меч, и притом он всегда был готов искренне рассмеяться. Под его властью Черные Земли превратились в самое большое и самое могущественное из всех баронских владений на всем протяжении реки, превзойдя по богатству Орнентар и Серебряное Древо. Деньги появились даже у простых людей, и они начали сами приглашать бардов, чтобы те слагали им новые песни… Денег в баронстве появилось столько, что оно уже могло соперничать даже со Сверкающим Городом.

Вероятно, это и послужило причиной крушения Эзендора. Богатые торговцы из Силптара испугались возвышения барона, его полководческой мудрости и размаха. Одно дело — процветающее баронство где-то в среднем течении реки, а вот баронство, решающееся разинуть пасть даже на Иеремборские острова, — совсем иное.

Острова поднимались из моря, как стена, прикрывавшая устье реки Серебряной — пять гигантских, поросших лесом скал, — и являли собой драгоценный сад Силптара и его тыловые защитные укрепления. Самый густонаселенный из них, Ибрелм, мог соперничать разве что с самыми маленькими баронствами, зато все пять были богаты древесиной, из которой были выстроены тесно лепящиеся друг к другу высокие дома Сверкающего Города, и медью, сверкавшей в виде чайников и кастрюль в каждой третьей лавке. И, вероятно, тамошние судовладельцы как раз и нанимали бойцов и волшебников и быстро создали такое войско, которое смогло сокрушить армию Золотого Грифона.