Земля 2252 - [18]

– Христианскому богу молишься? – поинтересовалась Яна.

Сегодня она заколола две толстые косы в бублики и здорово напоминала офицершу спецслужб, которую навязывали в жены герою «Пятого элемента». Один из самых любимых фильмов Женьки. Глянув на аспирантку, девушка против воли заулыбалась. Яна – ну вылитая копия той киношной, только вместо формы белый халат с глухим воротником, похожие на медицинские брюки голубого цвета и темные туфли.

Артурова насупилась.

– Тебя что-то развеселило? – буркнула она.

– Нет, – ответила Женька, хотя по-прежнему улыбалась, – просто настроение хорошее.

– Когда зашла сюда, твое хорошее настроение не слишком заметно было, – недоверчиво произнесла Яна и вновь спросила: – Так ты молилась?

– Молилась, – призналась Ливадова. – Но ведь это не запрещено?

– Верно, – кивнула Артурова, – не запрещено. Хотя совсем недавно, когда я еще училась в школе, молитвы были вне закона. Только не вздумай рассказывать кому-нибудь про своего бога. Вот это уже под запретом!

– Не буду. А ты сама во что веришь?

– В кого? В бога? – с усмешкой спросила помощница Мартынова. – Нет уж, не хочу. Граждане Корпорации избавлены от древних предрассудков. Я верю в науку! В гражданский долг! В Корпорацию!

В голосе аспирантки зазвучала явная гордость, она свысока посмотрела на Женьку. Ливанова опустила взор, чтобы спрятать вдруг увлажнившиеся глаза. Она в медицинском боксе университета второй день, но сколь же много раз за минувшие сутки глядели на нее если не с презрением, то с явным пренебрежением. В лучшем случае с равнодушием.

Евгения Ливадова есть собственность Трансрегионального университета этой трахнутой Корпорации, которая по непонятным причинам подменила ее страну. Нет больше России! А она рабыня, хоть и окружают ее примерно такие же люди, что и в прошлом. Почти такие же, да другие – их не коробит от того, что человек, говорящий на одном с ними языке, низведен до статуса комнатной мебели. Либо тушки для экспериментов.

Женька стиснула зубы, чтобы не заскулить. Вчера разъяснили, какой идет год, и не верить, что за окном небоскреба две тысячи двести пятьдесят второй, было бессмысленно. Она даже не спорила, не упиралась, ибо собственными глазами видела фантастический город высоток с потоками воздушных судов. Могла бы пялиться с лоджии университетского здания на Новосибирск двадцать третьего века хоть весь прошлый день и всю оставшуюся ночь. В этом была свободна, однако всего лишь в этом.

Ливадова выругалась сквозь зубы. Ох, не так когда-то представлялось ей путешествие в будущее. Прекрасный новый мир… и она в нем рабыня!

Женька покосилась на помощницу профессора. Артурова на несколько мгновений забыла про нее, листала бумаги на планшете, будто стащенном вместе с Ливадовой из двадцать первого века. Искала что-то в распечатке, хмурилась; она часто хмурилась, эта Яна.

А Женька сбежит! Обязательно сбежит из похожей на тюрьму комнаты! Утром, как проснулась, приняла твердое решение! Дайте только освоиться в новом мире. Сбежит и найдет брата! Потом они вернутся домой.

Забыв про недавнюю молитву, девушка будила в себе злость, и вместе с ней приходила решимость. Ливадова вскинула подбородок и с вызовом уставилась на Артурову.

– Вы не имеете права меня здесь держать! Я такая же, как и вы! Русская! Гражданка Российской Федерации!

– Вот оно что… – Артурова оторвалась от бумаг и, вновь нахмурившись, зыркнула на Женьку. – Не знаю, что такое Российская Федерация… – Помощница Мартынова запнулась на миг и продолжила: – Вернее, знаю, только Российской Федерации давно нет. Есть Корпорация, и ее гражданство дается почти исключительно по праву рождения. Потому что рожденный вне Корпорации – это гражданин иной Корпорации, это чужак навсегда. Либо дикарь – а одичалый обречен остаться дикарем либо полугражданином без нетчипа. Такова физиология. Лишь их дети, рожденные внутри Корпорации, могут быть включены в общественную систему без изъятий в правах. Но, повторюсь, это не касается одичалых, их потолок – полугражданство. И твой тоже… Скорей всего.

Артурова сделала вид, будто нечто очень важное привлекло ее внимание в бумагах. Замолкла, но вдруг добавила к своему поучению:

– Когда-нибудь.

– Что когда-нибудь?

– Когда-нибудь, может быть, ты будешь претендовать на статус полугражданина.

Яна выдавила из себя последнее с таким видом, словно термин «полугражданин» оскорбляет помощницу Мартынова своим смыслом, и заговорила вновь:

– Подобное возможно с позволения ректората и лишь в будущем, а сейчас ты собственность Трансрегионального университета и, надо сказать, очень неплохо устроилась. Далеко не каждый одичалый живет в подобных апартаментах.

Артурова окинула взором комнату Женьки. Четыре на четыре метра, внутри которых полутюремная, полуспартанская обстановка.

– Да, очень неплохо для дикарки.

– Я не дикарка! – выпалила Женька и едва не вскочила с кровати, чтобы залепить этой наглой корове пощечину. Однако могучие габариты Яны быстро охладили пыл, ее негодование враз и почти полностью сникло.

– Утихомирься. – Яна тоже почему-то успокоилась, и Женька неожиданно для себя заметила тень сочувствия, мелькнувшую в глазах аспирантки. Впрочем, ни один мускул на лице Артуровой не дрогнул, и говорила она ровным сухим тоном: – Мы продолжаем эксперимент с твоим непосредственным участием.