Земли, люди - [66]

). Выданъ этотъ рескриптъ, естественно, Жанъ-Жаку Руссо, «въ Пекинѣ, 1-го числа мѣсяца Хи-Хана, въ годъ отъ основанія нашего дома 1898436500-ый». — «Мы внимательно прочли», — пишетъ китайскій императоръ, — «трудъ возлюбленнаго нашего Жанъ-Жака... И очень горько было намъ убѣдиться, что, излагая легчайшіе способы подарить Европѣ вѣчный миръ, возлюбленный нашъ Жанъ-Жакъ позабылъ о существованіи другихъ частей свѣта... Велико было наше императорское изумленіе отъ того, что не нашли мы себя въ его проектѣ... Незаслуженно обидно и то, что въ міровой конфедераціи позабыта Японія». Перечисляя, все въ формѣ рескрипта, возможности новыхъ войнъ и въ Европѣ, и въ другихъ частяхъ свѣта, Вольтеръ грустно высказываетъ предположеніе, что «ces petites combinaisons pourraient déranger la paix perpétuelle». Со всѣмъ тѣмъ, китайскій императоръ не отчаивается въ вѣчномъ мирѣ и предлагаетъ, для его осуществленія, созвать въ Женевской республикѣ общеміровой парламентъ, избрать первымъ предсѣдателемъ возлюбленнаго нашего Жанъ- Жака, затѣмъ запретить всѣмъ правителямъ какія бы то ни было ссоры и войны, — а нарушителей мира наказывать чтеніемъ трудовъ перваго предсѣдателя.

О Женевѣ Вольтеръ здѣсь упомянулъ, конечно, потому, что въ этомъ городѣ родился «нашъ возлюбленный Жанъ-Жакъ» (а, можетъ быть, впрочемъ, и духъ города казался ему подходящимъ для проекта). Но сейчасъ это сочетаніе: Женева — Китай — Японія, пришедшее въ голову старому умницѣ сто семьдесятъ лѣтъ тому назадъ, производитъ не только увеселяющее впечатлѣніе, — особенно если принять во вниманіе, какъ удачно осуществлялся въ теченіе этихъ ста семидесяти лѣтъ проектъ вѣчнаго всеобщаго мира.

_____________________

Совѣтъ Лиги Націй засѣдаетъ въ томъ зданіи на Набережной Вильсона, которое Лига пріобрѣла за четыре милліона швейцарскихъ франковъ (въ ожиданіи постройки своего новаго дворца въ паркѣ). Это бывшая Національная гостиница. Въ ея номерахъ размѣстились многочисленные комиссіи, отдѣлы и подотдѣлы. Засѣданія же Совѣта происходятъ въ большомъ залѣ, выходящемъ стеклянной стѣной на озеро. Вѣроятно, здѣсь прежде былъ ресторанъ гостиницы. Теперь пристроено новое зданіе для печати, состоящее изъ нѣсколькихъ удобныхъ залъ. Къ нему примыкаетъ прекрасная библіотека, — лучшее изъ всего, что я видѣлъ на Набережной Вильсона. Въ коридорѣ—витрины съ разными достопримѣчательностями: «договоръ дружбы между Афганистаномъ и Персіей (Тегеранъ, 1921 годъ)», «Труды комиссіи Лиги по борьбѣ съ заразными болѣзнями», «Образецъ золотой монеты, ко- торую Аргентина предлагаетъ ввести въ качествѣ международной денежной единицы», и другія цѣнныя реликвіи.

Къ печати въ Женевѣ относятся въ высшей степени любезно и предупредительно. Къ ея услугамъ, въ зданіи Лиги, почта, телеграфъ, книжный магазинъ, табачная лавка, кофейня со множествомъ газетъ на всѣхъ языкахъ, и т. д. Все устроено по послѣднему слову техники, — отъ металлическихъ креселъ до свѣтовой сигнализаціи. Такъ оно и должно быть: Лигѣ Націй, естественно, соотвѣтствуетъ style moderne, несмотря на почтенный возрастъ ея основныхъ идей.

Этотъ возрастъ можно опредѣлять различно: отъ двухсотъ до двухъ тысячъ лѣтъ. Первый храмъ мира (тоже съ библіотекой, съ музеемъ и пр.) началъ строить императоръ Клавдій. О немъ римскій историкъ говоритъ, что онъ убивалъ людей съ той же легкостью, съ какой собака убиваетъ дичь: «tam facile homines occidebat quam canis excidit». Въ храімѣ Клавдія на Священной дорогѣ стояла статуя богини мира. Ей приносились человѣческія жертвы; но такъ какъ богиня не выносила крови, то жертвы эти убивались далеко, за оградой храма. Клавдій былъ горячій сторонникъ идей мира и разоруженія — какъ Литвиновъ, проектъ котораго такъ поразилъ и увлекъ своей новизной и смѣлостью многихъ членовъ общаго собранія Лиги Націй.

За однимъ изъ столовъ кофейни большевики ведутъ бесѣду съ итальянцами. Бесѣда имѣетъ чрезвычайно дружественный характеръ, — прямо сбылось видѣніе пророка Исайи: «И корова будетъ пастись съ медвѣдицей, и дѣтеныши ихъ будутъ лежать вмѣстѣ. А грудное дитя положитъ руку на гнѣздо василиска». Идиллія была бы однако еще полнѣе, если-бъ около стола не гуляли беззаботно два человѣка въ синихъ курткахъ. На воротникахъ куртокъ золоченые иниціалы Лиги Націй: S. d. N.; но, безъ всякаго риска ошибиться, можно предположить, что люди въ синихъ курткахъ принадлежатъ къ совершенно иному учрежденію. Такіе же два человѣка, на засѣданіяхъ конференціи по разоруженію, беззаботно гуляли въ коридорѣ, шедшемъ къ столу совѣтской делегаціи. Въ «Bâtiment Electoral» делегатскіе столы размѣщены въ алфавитномъ порядкѣ французскихъ названій странъ. Но, кажется, для большевиковъ былъ произведенъ нѣкоторый нажимъ на алфавитъ: ихъ столъ какъ разъ оказался между двумя дипломатическими ложами, — это, конечно, самое безопасное мѣсто въ залѣ. Въ день выступленія Литвинова, полиція приняла чрезвычайныя мѣры предосторожности. Таковы непріятныя для хозяевъ послѣдствія пріѣзда дорогихъ гостей съ девизомъ «tam facile homines occidebat»...

Участіе большевиковъ въ работахъ конференціи по разоруженію — одинъ изъ самыхъ удивительныхъ парадоксовъ Женевы. Въ вопросѣ объ отношеніи къ войнѣ совѣтская власть занимаетъ позицію — не безпримѣрную, конечно, въ исторіи, но, во всякомъ случаѣ, своеобразную: большевики мучительно боятся быть вовлеченными въ войну, и не менѣе мучительно жаждутъ, чтобы въ войну были вовлечены другіе. Чѣмъ больше, чѣмъ кровопролитнѣе будетъ чужая война, чѣмъ скорѣе она начнется, тѣмъ, разумѣется, имъ выгоднѣе. Имъ не трудно подписать договоръ Келлога, — всѣ договоры, которые подписываютъ большевики, есть, по существу, обязательства одностороннія: ужъ ихъ-то эти бумажки не связываютъ ни въ какой мѣрѣ. Лишній разъ себя застраховать, хоть бумажкой, не мѣшаетъ, — но, какъ на бѣду, та же бумажка немного страхуетъ и другихъ! Парадоксъ въ томъ, что, въ женевскомъ заклинаніи духовъ, духъ «интервенція противъ Совѣтскаго Союза» заклинается одновременно съ духомъ «европейской имперіалистической войны». Нѣтъ на землѣ полнаго счастья.