Землеройка - [4]

— Да вчера прокололи, а сегодня не знаю, никого из ребят нет. Все разбежались, кто куда. Вот решил сам заняться ремонтом.

— Валерка, а где твой пугач, для которого мы бегали за медной трубкой в локомотивное депо? — спросил Колька.

— Да где-то забросил, в сарай, кажется…

— Давай поищем! Может, постреляем из него. А ты не слыхал, как мы с пацанами сейчас бабахнули?

— Да вроде что-то громыхнуло. Не разобрал, что это было.

— Петарду нашли. Вот и взорвали. Бабку-соседку до смерти напугали. Грозит родителям нажаловаться. Да ладно, что-нибудь придумаем. Чему быть, того не миновать. — А теперь показывай место в сарае, где пугач у тебя лежит.

— В тряпку вроде заворачивал, на полке над дверями смотреть надо. Сходи, посмотри, а я пока доклею камеру. Пчелиное гнездо смотри не развороши, пчёлы где-то там обосновались. А может, осы.

В сарае стоял мрак среди бела дня, ничего не было видно. Колька стал шарить рукой по полке, зацепил что-то и потянул.

«Вот он, пугач!» — с радостью подумал Колька и потащил с полки на ощупь мягкий предмет. И вместо тряпки с пугачом затронул пчелиное гнездо и разворошил его. Рой взбунтовался. Не ожидали пчёлы такого с ними обращения. И давай Кольку окружать со всех сторон на всякий случай. Наверное, хотели разобраться по-хорошему, по-мирному. Ну, просто попугать. Но Колька с испугу от такой неожиданной встречи решил руками помахать. Не то чтобы хотел поприветствовать дружное семейство, а просто отбиться от их назойливости. Вот тут и начались атаки на бреющем полёте. Одна пчела за другой норовит вонзить своё тонкое жало в Колькину шею и лицо.

Колька выскочил из сарая с криком:

— Валерка, спасай!

А сам — к бочке с водой! Думает, если что, так в бочку нырну с головой. А про свой зад и не подумал. Добежал до бочки, остановился, чтобы ситуацию оценить, а тут одна из пчёл, похоже, камикадзе была, вонзила жало под самый глаз. Ну, Кольке совсем не до пугача стало! Глаз заплывать начал. Валерку одним глазом едва наполовину стало видно. А мяч Валеркин вообще из поля зрения исчез, как будто в аут улетел. Колька испугался во второй раз за день: первый — с Вовкиной петардой и с бабкой, а тут ещё и пчёлы доканали.

«Чё-то одни пугалки сегодня преследуют, — подумал Колька, — вот тебе и настоящий день «пугача» получился».

— Ладно, Валерка, побегу скорей домой, примочки надо делать. Глаз заплывает. А то дорогу домой не найду. Постреляем с тобой в следующий раз, когда пчёлы на зимовку улетят. Не забудь сообщить мне. Пока!

Тротуарчик

Улицы с дощатыми тротуарами в городе были обычным делом. Дощатые тротуары делали шириной в три доски, а некоторые были и того шире — в четыре. Это зависело от широты души хозяина тротуара. Скупой, скряга перед домом приладит на гвоздики три дощечки, и, глядишь, прохожим удобно по ним стучать каблучками. Особенно слышен этот стук ранним утром, когда прохожие на работу спешат, или под вечер, когда девчонки на танцы торопятся в городской сад, что в центре города расположился. А там уж тротуаров из дощечек нет. Разве что на самой танцплощадке. Но там дощечки уже другие: ухоженные, гладкостроганные, местами даже измалёванные краской. Для нарядности. Ну и чтобы при танце, когда вальсируешь, скользить по площадке удобней было. В общем, всё для народа, всё для граждан во благо делалось. А у дома на обычной улице и так сойдёт. Правда, квартальный, старший по улице, строго следил за состоянием дощечек тротуара. Бывало, пройдётся по доверенной улице, наступит на дощечку, постоит, покачается. Ногами проверит, как надёжно дощечка закреплена. А порой возьмёт да ещё и подпрыгнет на одном месте, так, слегка, для убедительности, что дощечка исправна и может выдержать не только ножки на каблучках, но и сапоги рабочего класса, или военного, которые тоже поодиночке шастали по тротуару, когда в увольнительную в город шли. Обратно, правда, из города по дороге бегом бежали в часть, потому что опаздывали после свидания. А когда военные по дороге строевым шагом колонной шли, им вслед только пыль поднималась. А по дощечкам идти и речи не могло быть. Не выдержали бы они такого напора. И бдительность квартального тут бы не помогла.

Борька Крапивин тоже иногда дощатым тротуарчиком пользовался. Зайдёт, бывало, на тротуарчик, пританцовывать начнёт ножками и в такт скрипу постукивает каблучками. Дощечки слегка покачиваются, местами прогибаются. Словом, забавно получалось. Но это место прогиба ещё и найти нужно. Не каждая дощечка так податлива будет. Может, одна или две на всю улицу. По недосмотру ответственного квартального. А так Борька любил в щёлочки досок заглядывать. Ну, конечно, когда прохожих нет и каблучки не брякают — цок! цок!

В щёлочках можно было разный интерес обнаружить. То гусеница приютится, то жук усатый куда-то спешит. А днём уже вроде бы и спешить некуда. Все разбрелись: кто на работу, а кто успел и в магазин сгонять, прикупить чего-нибудь. Бывают невнимательные и забывчивые прохожие. Глядь, что-нибудь да и обронят на тротуарчик. Сквозь щёлочку пропажа и ускользнёт. Не будет же прохожий из-за какой-то чепухи разбирать тротуар на дощечки. Обычно и времени нет. И разобрать дощечки нечем. Да и хозяин тротуара может не позволить такое самоуправство. Имущество хоть и общественным считается, но из личных строительных запасов сделано.