Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров - [34]

В Гайгударовом городке Хабаров прожил 6–7 недель. Отсюда он посылал к даурским князьцам Досаулу, Банбулаю, Шилгинею, Албазе дауров, взятых в плен, и через них вновь и вновь передавал их соплеменникам предложение принять российское подданство.

25 августа, поставив на суда коней, Хабаров поплыл вниз по Амуру к городку Банбулая. Городок был пустым. Дауры переселились в улусы. Вокруг городка стоял несжатый хлеб и осыпался. Запасы хлеба, взятого в Албазине, подошли к концу, и промышленники, желающие жать хлеб, стали покупать у Хабарова косы и серпы, приобретенные им, в свою очередь, в Якутске из казны. Воспользовавшись спросом на орудия труда, Хабаров продавал им серп по одному рублю, а косу по два рубля, т. е. очень дорого.

Целую неделю потратил Хабаров, чтобы найти улусных людей Банбулая и взять с них ясак. Разъезжая по округе, полчане выяснили наличие больших улусов в районе реки Зеи, которая впадала в Амур с левой стороны. Дауры рассказывали им, что против устья Зеи стоял улус князьца Кокурея, а ниже его располагался город, который ставился усилиями даурских людей и в котором жили князьцы Туронча, Толга и Омутей. Он был последней крепостью, «которая крепила всю Даурскую землю».

Посоветовавшись с полчанами, Хабаров решил оставить Банбулаев городок и через двое суток плавания добрался до устья Зеи. Так был достигнут пункт, от которого начал свое путешествие по Амуру Василий Поярков. В Кокуреевом улусе казаки насчитали 24 юрты, но людей не встретили. Не останавливаясь здесь, они погребли вверх по Зее и, пройдя мимо трех улусов, вскоре завидели большой город. Он был хорошо укреплен: обнесен двойным рядом стен, окружен тремя рвами в 3 сажени глубины и 4 сажени ширины каждый. Издали это сооружение казалось неприступным.

Хабаров отправил в легких стругах небольшой отряд. Бесшумно пристав к берегу, он незаметно подошел к городку. Людей в городке было мало, сопротивления никто не оказал, и разведчики без труда им овладели. Хозяева городка — даурские князьцы Толга, Туронча, Омутей — в это время были на пиру в улусе, расположенном буквально в двух шагах, на расстоянии «перестрела». Только через какое-то время дауры увидели казаков, поднявшихся на городские стены и башни. Среди дауров началась паника. Один из князьцов — Омутей вскочил на коня и вместе со своими родичами пустился наутек в сторону ближайшего леса. Остальные также стали разбегаться. Увидя это, хабаровцы, которые были пешими, пренебрегая опасностью быть перебитыми численно превосходящими силами, бросились из городка к улусу, чтобы как-то задержать дауров. Они окружили Толгу и Турончу «с братьями, женами и детьми» и отрезали им путь к бегству.

В это время, наскоро подгребя к берегу, подоспели большие суда с основными силами. Казаки спешно сели на коней, которых «с судов похватали», и постарались вернуть дауров. Кроме Толги и Турончи, сопротивления в улусе не оказал никто. Оба князьца заперлись в юрте и отказывались сдаться, стреляя из луков в каждого, кто делал попытку к ним приблизиться.

Тогда Хабаров через переводчика обратился к ним с предложением прекратить сопротивление во избежание ненужного кровопролития, принять подданство России и платить ясак. Князьцы посоветовались между собой и со словами «за ясаком де нам что стоять, лише де бы было постоянно, мы де ясак дадим» вышли из юрты и сдались на милость победителей. Они тут же послали своего человека к Омутею с приказанием вернуться. Тот вскоре приехал и привел с собой 300 конных и пеших воинов.

Всех пленников разоружили и ввели в город. Здесь состоялась церемония присяги российскому царю — сначала князьцы Туронча, Толга, Омутей, за ними — «лучшие люди улуса» Балуня, Янай, Евлогой, а затем «все их люди, весь род шертовали (присягали — Г. Л.) по их обычаю». В обеспечение регулярной уплаты ясака Туронча, Толга, Омутей и «трое лучших улусных мужиков» сели в аманаты. В этот же день из улусов поступил ясак — 60 соболей.

По законам того времени, дауры должны были выкупить пленных. Особенно высокая цена полагалась за жен и дочерей князьцов: «по сороку рублев и по штидесяти, а за иную… по сту рублев». Конечно, российских денег у князьцов не было. Взамен денег давались товары. Но выкуп пленных мог обострить вроде бы налаживающиеся отношения. Ерофей Павлович и его товарищи, посоветовавшись между собой, решили «порадеть государю». Для пользы дела, установления более доверительных и дружелюбных отношений, «постоянства и утверждения земли» они пренебрегли своей выгодой и «своими зипунами», освободили всех пленных без выкупа и велели им жить на их прежних кочевьях без боязни. Согласились казаки с просьбой дауров отложить уплату полного ясака до осени, т. е. до начала охотничьего сезона.

Казаки мечтали закончить, наконец, свои странствия, обосноваться постоянно. Некоторые стали подумывать о заведении пашни, радовались своевременному приобретению у Хабарова сельскохозяйственных орудий. Иные мечтали о домашнем очаге, женитьбе на молодых даурках, обзаведении семьями.

Учитывая, что Толгин городок был хорошо защищен, здесь имелся хлеб, а население согласилось платить ясак и приняло присягу, Хабаров решил избрать его местом зимовки. Он приказал полчанам нарубить четыре башни и поставить на них пушки, а внутри города отстроить аманатский двор. Местное население свободно проходило в город, общалось с казаками, имело возможность часто видеть аманатов. Русские также бывали в юртах, занимаясь обменом товаров на меха. Установились доброжелательные взаимоотношения. Жизнь входила в свою колею. «Они (дауры. —