Земледельцы - [11]
Детство? А было ли детство? Впрочем, какое-никакое было. Задубелые подошвы, цыпки… Сок березовый в весеннем лесу. Лыкодранье — и вот они, новые лапоточки. Рано утром по росному лесу — с отцом на делянку. Так себе делянка, переплюнуть можно, а для семьи самая-самая, потому что своя, потому что одна на целый свет ей кормилица.
Прокоп, сын Васильев, рос сиротой, приблудившись к тетке Татьяне. Бог не дал тетке детишек, а кусочек землицы дал. Этот-то кусочек и отошел к Прокопу за смертью тетки, и ему-то, кусочку, отдавал Прокоп всю свою мужицкую горемычную неистовость. А и что с того? Давало поле хлебушка сам-два, редко сам-три, огурчиков туесов шесть, бульбы мешка четыре…
Голодным рос Кирилл Орловский. Может, и ростом не вышел оттого. Хотя и Прокоп, сын Васильев, ненамного от земли оторвался. Как хотелось Прокопу накормить семью! Хоть раз вдосталь! Хоть раз без счету! Мужицкое это хотенье дважды гоняло его в Сибирь, где золото моют, где соболь мышкует… Да не судьба, чай. В первый раз хватила его в Казани «лихоманка», едва отпоился липовым цветом и тень тенью домой явился. А в раз второй настигла в дороге царская милость, земельная реформа. Ринулся Прокоп домой, в Мьппковичи за своим «отрубом»… И правда, прирезали чуть-чуть землицы. Только за это «чуть» три года подряд Прокоп куда против прежнего спину гнул…
Всю жизнь свою, до самой смерти, добром поминал отца Орловский. «Труд — отец, а земля — мать человека», — от Прокопа, сына Васильева, вынес, наверное, это Орловский. Труд, труд, труд… В речах и письмах, статьях и беседах проходит эта мысль у Орловского. И сам двужильным слыл. С детства в поле — от зари до зари. Труд — обязанность, но и радость. Праздность никогда Не была его радостью.
Помнится, я попросил Орловского показать то старое отцовское поле. Подъехали мы к обширной луговине, где буйно, медвяно зацветал клевер. Долго всматривался Орловский, вертел головой и влево и вправо, пробегал глазами по давно уже не существующим межам, что рвали тогда на куски-кусочки это бескрайнее медвяное клеверище. Впрочем, клевера тогда не сеяли. Картошка да рожь, рожь да картошка…
«Где-то здесь», — сказал Орловский и вошел в клеверище, сел на корточки, набрал в ладонь отцовской земли. Жужжали шмели, благоухало поле. И меня посетила шальная мысль, что признало поле своего хозяина, ластится к нему, шепчет что-то, бодая красными головками клевера его колени…
Поле, поле… Твоими соками он вскормлен, твоею правдою жил…
…Три класса школы закончил Орловский. Да, да, церковноприходской. Для Кирилла, сына Прокопа, очень даже неплохо. Прокоп — тот совсем не читал, не писал. И, если честно, не очень представлял, зачем нужна мужику грамота, и потому не по злобе — по неразумению прерывал Кириллу ученье: то в подпаски отдаст, то мальчиком в керосиновую лавку. А когда Кирилл поступил в земскую школу садоводства и огородничества, смирился с этим лишь потому, что курсы при школе были бесплатными.
Вот о курсах этих Орловский позднее частенько вспоминал. Земский агроном Исай Петрович весь пыл своей мечты о России в садах с неистовством интеллигента-народника перенес на крестьянских детей. А те, конечно, — глаза нараспашку. Не отсюда ли, не с Исая ли Петровича начинается Орловский-мечтатель?
Под хмурыми взглядами усталого отца сажал Кирилл вокруг дома прутики-саженцы, белил, окуривал селитрой. Где это видано — сады в Мышковичах? Где это видано — груши, яблоки? Баловство, как есть, и ничто другое.
…Сейчас, сегодня Мышковичи утопают в садах. Весна в Мышковичах — это белое половодье. Что вкуснее белорусской антоновки? Поглядел бы сегодня на белорусские сады мечтатель Исай Петрович…
Сад, посаженный Орловским, стоял до июля 1941 года. Пока не прошла по нему война. Хорошо, щедро плодоносил. Когда погибал сад, Орловский находился очень, очень, очень далеко от Мышковичей, выполняя особое задание Родины…
Погиб сад, сгорел отчий дом. Неказистый, но родной до боли. Соломенная крыша, где под стрехой гомонили воробьи. Сколько раз крышу «раздевали» на корм, чтобы не околела коровенка… Рябина во дворе с почернелой скворечней Колодец с журавлем…
И он, Орловский, — голенастый подросток. Деревенская кличка — Щурпа. Кличка пристала крепче крепкого из-за жестких, торчком волос, которые к концу жизни перешли в хохолок. Тот самый, который то и дело взбивал Орловский. Щурпа — местное название курицы, у которой чудной хохолок над гребнем. Теперь эти курочки что-то перевелись. Но кое-где встречаются по белорусским дворам. И снова слышишь от хозяйки — щурпа.
В 1915-м Орловского («Происхождение из крестьян, по росту и сложению годен к службе в пехоте») забрили в солдаты. Грохотала первая мировая — тифозная, серошинельная, постылая. И сразу попал Кирилл во фронтовую маршевую роту.
Но прежде чем сделать из новобранца «говядинку», надо же его научить стрелять? И чины различать по выпушкам-петличкам…
На чинах Кириллу повезло. Он их сразу все запомнил. Это унтеру понравилось.
— А скажи, Орловский, где у прапора аксельбант?
— В ранце, ваше высокородие.
— Игде, игде?
— Пока что в ранце.
— Па-а-ачему?
В фантастическом романе «Кратер Эршота» вы прочитаете об удивительных приключениях геологической поисковой партии 14-бис, таинственно пропавшей без вести в нехоженых горных дебрях Якутского севера. Вместе с героями повести, отважным Петей Одинцовым и его друзьями, вы отправитесь в опасный путь, завершившийся необыкновенными встречами и открытиями. Вместе с ними вы полюбите суровую красоту горной Якутии и узнаете много нового об этом прекрасном крае. Автор книги — писатель Вячеслав Иванович Пальман — многие годы работал агрономом в совхозах полярного Севера.
Роман включает в себя три повести («Восточный кордон», «Там, за рекой», «Песни черного дрозда»), продолжающие одна другую и рассказывающие о борьбе с браконьерами в горных лесах, о природе и животных Кавказского заповедника.
Почему автор так назвал свое произведение? Мы не узнаем никогда, ибо В.И.Пальман ушел из жизни в 1995 году, так и не увидев опубликованным свой главный творческий труд. Но хотел увидеть, и был согласен на публикацию хотя бы отдельных глав в различных московских изданиях и в Магадане. Но жизнь, и не только жизнь, распорядилась иначе… «Кольцо Сатаны» состоит из двух частей: первая «За горами, за долами» повествует о колымских лагерях 30-40-х годов, вторая — «Гонимые» рассказывает о жизни автора на Колыме после освобождения, и опять же о лагерях.
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
Судьба зубров, самых крупных зверей на континенте Европы, очень трагична. Эти могучие быки появились на Земле миллионы лет назад. Современники саблезубых тигров, мамонтов и пещерных медведей, они оказались пластичнее этих вымерших зверей, перенесли тысячелетние оледенения на западе Европы и на Восточно-Европейской равнине. Еще десять веков назад бесчисленные стада их паслись на просторе от верхней Волги до Кавказа, в бассейнах Вислы, Дуная и Рейна.Перемены, связанные с деятельностью людей, вырубка лесов ограничивали среду обитания зубров.
Открытие может натолкнуться на сопротивление церкви. Такова ситуация в фантастическом романе Вячеслава Пальмана «Два шага маятника». И хотя действие происходит в вымышленной стране, оно подсказано реальной жизнью. Героям романа удалось добиться продления человеческой жизни. Они чуть было не погибли: лабораторию «отступников веры» разгромили религиозные фанатики. Но в изгнании они будут продолжать работать, чтобы дать людям величайшее счастье - долголетие.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.