Зелимхан - [70]

Как только серый конь князя, цокая копытами, вступил на мост, внезапный выстрел вспугнул тишину ущелья и протяжным эхом прокатился в горах.

И в ту же минуту началась беспорядочная стрельба со всех сторон, все вокруг загрохотало.

— Князь убит! — крикнул кто-то в рядах солдат.

— Спасайся, братцы! — кричали другие, мечась в панике, как овцы, испуганные волками.

В грохоте выстрелов невозможно было расслышать слов команды, никто не мог понять, что же все-таки произошло. И уж, конечно, никому не приходило в голову, что нападение совершили пять человек, сидевшие в засаде за мостом.

В тесном ущелье, проложенном рекой, сейчас творилось что-то невообразимое: люди кричали, стреляли, падали, вскакивали и бежали, не видя куда...

— Куда вас черти несут? Стойте! — надрывались офицеры. Но давние рассказы о не знающей промаха пуле Зелимхана действовали столь магически, что каждый хотел только одного: немедленно уйти от этой пули. И тут не могла спасти положение никакая команда.

— Вур-ра-а, бейте их! — подбадривали абреки друг друга.

У Дуды кончились патроны. Тогда, обнажив длинный кинжал, он спрыгнул со скалы и бросился на оказавшегося поблизости офицера Данагуева. Но на этот раз офицер опередил крестьянина: его уже занесенный кинжал сверкнул лучом вечернего солнца, и Дуда ничком упал на землю. Но он не признал себя побежденным: опершись левой рукой о землю, крестьянин широко размахнулся и метнул свой кинжал вдогонку убегавшему офицеру. Кинжал вонзился в поясницу офицера, и тот рухнул на доски моста.

К ночи место сражения опустело. Кругом стояла кладбищенская тишина.

Зелимхан уходил, удрученный потерей семьи и раной товарища, по освещенной луной горной тропе. С ним ехали Зока и Аюб, поддерживая на коне раненого Дуду.

* * *

Перевязав рану, тюремный врач запретил тревожить Бици вопросами, чтобы не вызвать у нее преждевременные роды. Она и Зезаг уже лежали на жестких тюремных нарах вместе со своими детьми, когда Зелимхан возвращался в Веденский округ, поручив уход за раненым Дудой Эльберду и надежному лекарю из Бамута.

Зелимхан не скакал, нет! Он тащился, как истерзанный зверь, который с трудом уползает в свое логовище, чтобы зализать там многочисленные раны. Тащился медленно, будто кто-то очень сильный удерживал его. Часто абрек останавливался в дороге, думая: «А не вернуться ли назад, не ворваться ли во Владикавказ?.. Рубиться там до последней капли крови с теми, кто держит в плену моих родных. Но где они находятся? По каким переулкам надо пройти, чтобы найти их?» И рядом с ним сейчас лишь два товарища. «Эх, как мне сейчас нужен был бы Саламбек, а его, быть может, уже нет в живых», — размышлял абрек.

— Зока, как ты думаешь, кто мог привести их к моим детям? — спросил он вдруг, обернувшись к старику. — Ведь я же их спрятал в горах так надежно!

— Это сделал язык Одноглазого, — ответил старик, не задумываясь.

— Одноглазый, говоришь? — Зелимхан даже придержал коня. — Как же он попал в эти места?

— Его назначили писарем в Галашки, — ответил Зока. — А разве тебе Эльберд ничего не говорил?

— Нет, а что?

— За несколько дней до прихода солдат Багал приходил к Бици в башню, спрашивал, где ты. Тебе ясно, что ему там понадобилось.

— Теперь все понятно, — хмуро отозвался Зелимхан и надолго замолчал. Он думал: «О, будьте прокляты вы, все доносчики, которые есть на земле! Так много расплодилось вас на свете, что не найти от вас спасения нигде... Нет, не стану прятаться от вас, а буду безжалостно вас убивать, чтобы некому стало предавать людей».

А в это время за высокой каменной стеной владикавказской тюрьмы на виселице покачивалось уже холодное тело Саламбека из Сагопши.

9.

Дерзкое ограбление Кизлярского банка и последовавшее за этим убийство начальника Назрановского округа — князя Андрекова вызвали смертельную тревогу в правительственных кругах. Несмотря на кичливые заверения чиновников Терской области не сегодня-завтра покончить с «шайкой Зелимхана», абрек по-прежнему гулял на свободе, а поэтому именем государя императора дело борьбы с абречеством в Чечне было поручено самому наместнику Кавказа. За ходом борьбы с Зелимханом теперь пристально следили из Петербурга.

Из Тифлиса непосредственно в крепость Ведено прибыл помощник наместника Кавказа по военным делам — генерал Шатилов со свитой. Приезд генерала был неожиданным и вызвал много толков в крепости. Ни у кого не вызывало сомнения, что прибытие высокого начальства связано с делом Зелимхана, однако находились наивные люди, которые высказывали предположение, что генералу поручено разобрать жалобу Зелимхана в Государственную думу.

Худощавый и статный Шатилов был человеком сухим, точным в своих расчетах и необщительным. Не вдаваясь в излишние разговоры, он, как и его предшественники, начал с того, что вызвал кое-кого из чеченцев и поставил перед ними дилемму: отдать ему живым или мертвым Зелимхана или же навсегда покинуть Чечню и отправиться в холодную Сибирь...

Разумеется, был сформирован и новый карательный отряд, призванный «покончить с зелимхановским движением». Во главе его был поставлен штаб-ротмистр Кибиров, поскольку карьера подполковника Вербицкого бесславно закончилась отдачей его под суд за бездеятельность.