Зелёный шум - [4]

— И я трёх возьму, — решила девушка. — А насчёт письма, тётя Шура, всё же подумайте…

— Да ты застегнись. — Александра показала на распахнутый ватник. — Горяча больно… А на улице ещё не весна красна.

…В сумерки, когда Александра вернулась с фермы домой, она услышала в углу за печкой подозрительную возню. Заглянула туда и ахнула: поросята лежали на мягкой соломенной подстилке, а Гошка с Никиткой, сидя на корточках, по очереди поили их молоком из бутылки с резиновой соской. Им помогали младшие дети Александры — Клава и Мишка.

С простенка, из чёрной тарелки репродуктора, гремела музыка.

— Это что ж такое? — удивилась мать. — Свинарник в избе устроили?

Гошка подбежал к ней.

— Мам, ты же сама говорила, что поросят с соски можно выпоить, — торопливо заговорил он. — И они совсем не дохлые… молоко лопают, только давай. Уже третий раз кормим… И списывать поросят не надо. Мы их выходим… Помнишь, как с кроликами было? Ни один не подох…

— Тётя Шура, — вмешался Никитка, — а пусть поросята одну неделю у вас живут, другую — у нас. Только вот мамку уломать надо.

— А радио зачем гремит? — спросила Александра.

— А мы всё по-научному будем делать, — оживился Никитка. — Электричеством поросят греть, витамины им давать. И пусть они музыку слушают… Лучше расти будут. Мы в книжке читали…

Подойдя к репродуктору, Александра приглушила музыку и невольно усмехнулась. Ладно, пусть ребятишки выпаивают поросят. Это, пожалуй, и лучше, что они взялись за это. Справились же они с кроликами, вылечили молодого грача с подбитым крылом. А Шалопут? Был жалкий щенок-подкидыш, а теперь вырос в здоровенного пса, и ребята подарили его колхозному сторожу.

— Тогда уж на трёх поросятах не останавливайтесь, — сказала Александра. — Берите побольше, заводите свою ребячью ферму.

На другой день Александра принесла ребятам ещё четырёх поросят.

Гошка с Никиткой разыскали белый кручёный провод, ввернули в патрон лампочку и принялись греть поросят электрическим светом.

— По науке им солнечные ванны положены, — важно заявил Никитка. — Кости укрепляет…

Потом мальчишки задумались о витаминах. До зелёной травы было ещё далеко, и они решили выращивать её в избе. Наполнили землёй противни, тазы, засеяли овсом и заставили ими все лавки и подоконники.

От молока и хорошего ухода поросята вскоре ожили, окрепли, встали на ноги и весело захрюкали.

Как-то раз к Шараповым в избу заявился вожатый звена Борька Покатилов. Приземистый, круглолицый, с ямочками на щеках, он подозрительно оглядел поросят и набросился на мальчишек с упрёками. И что они за пионеры? Напали на такую золотую жилу и молчат про неё, скрывают от остальных членов звена. Да если про спасённых поросят умеючи отрапортовать на совете отряда или написать в стенную газету, так о третьем звене заговорят по всей школе.

— А у тебя, Шарапов, всегда свои особые планы, — выговаривал Борька Гошке. — И Никитку за собой тянешь. Прячетесь вы, отделяетесь от всех. Вот и маяк какой-то придумали ни с того ни с сего…

— Мы не прячемся, — нахмурился Гошка. — Мы ещё сами не знали, как с поросятами будет… А вот теперь вроде получается. Если хотите, можно всем вместе ухаживать… по очереди.

И Борька записал поросят в план пионерской работы третьего звена.

Через неделю ребята перевели поросят из избы во двор к Шараповым, в отдельный утеплённый закуток.

В этот же день Александра привела в закуток Кузяева и показала ему поросят.

— Взгляни-ка, Ефим… Узнаёшь списанных-то?..

Поросята с весёлым хрюканьем подбежали к ногам Кузяева. Они были розовые, с золотистой щетинкой, с хвостиками-спиральками, с влажными пятачками. Недоверчиво покачав головой, Кузяев поймал одного из поросят, ощупал его, заглянул в рот. Потом осмотрел второго, третьего.

— А ведь неплохо ребятишки постарались, — сказала Александра. — Добрый подарок ферме будет.

Присев на корточки и почёсывая поросятам шеи и спины, Гошка рассказал Кузяеву, как они с Никиткой отпаивали поросят молоком.

— Мы им и клички всем дали, — сообщил он. — Это вот Лебедёнок, это — Вьюн, это — Черныш…

— Чудо прямо, воскресение из мёртвых, — сказал Кузяев и, подозвав к себе ребят, похлопал их по плечу. — Ну и головастые же вы — до чего додумались. Быть вам с премией за таких шпитомцев.

— А какая премия, дядя Ефим? — спросил Борька.

— Каждому по свиному хрящику, не меньше, — отшутился Кузяев. — Ладно, народец, я вас не обижу, будут вам подарки, будут…

— Дядя Ефим, а ещё на ферме дохляки найдутся? — разошёлся Гошка. — Мы можем всех к себе забрать… Отпоим, вырастим…

— Чего-чего, а этого добра хватит, — ухмыльнулся Кузяев. — Вот это подмога будет, это выручка…

На другой день он передал пионерам ещё двух поросят, потом ещё и ещё. Вскоре в закутке Шараповых их набралось четырнадцать штук.

— Только, чур, помалкивайте о своих шпитомцах, — предупредил Кузяев ребят. — Тихо работайте, без огласки… Потом к Первому мая вы колхозу подарок поднесёте… В честь, так сказать, международного дня труда и весны…

Ребятам, особенно Борьке Покатилову, такая затея понравилась. Борька даже представил себе канун майского праздника. Сельский клуб, торжественное собрание. Доярки, полеводы, свинарки, птичницы рапортуют о своих успехах.