Зеленый портфель - [17]
У берега реки "Победа" всхлипнула тормозами. Из кабины вышла шофер Ксюша, очень красивая и исключительно стройная в брюках на резинке и кофточке, скрывающей ее белые плечи. Из воды на берег выбралась гидротехник Настюша, исключительно красивая и очень стройная в синем купальнике, обнажающем се острые озябшие плечи.
Молодой Иван Книга поднял на руки Настюшу и понес ее в камыши. Но потом передумал, бережно положил ее на землю и, решительно взяв Ксюшу, уже окончательно унес ее в камыши.
На другой день он женился все-таки на Настюше. На свадьбе ломились столы, ломались ложки и вилки, ломала руки Ксюша. И всю первую брачную ночь напролет Иван и Настюша чертили проект реконструкции Журавлей-в-небе.
Во дворе буйно шумели колхозники. На веранде дома висели чертежи и муляжи, диаграммы и панорамы. Обсуждался проект реконструкции Журавлей-в-небе.
— Вот тут, за гумном, будет Дворец бракосочетания, — показывал младший Иван Книга.
— А хвилармония где? — спрашивала доярка Дуся. — Ты мне покажь хвилармонию!
Свинарка тетя Фрося радостно всплескивала руками:
— Бабоньки!.. Бабоньки!.. Бабаевочки!.. — кричала она. — Ить это какая ж жизня будет? Куды там!
А за забором, в стороне от жизни угрюмо и несамокритично стоял председатель Иван Книга-старший.
На другой день Иван Книга-младший уехал в Москву победоносно защищать проект. А председатель Иван Книга-старший ехал на мотоцикле, осматривая передовые поля и пересматривая отсталые взгляды.
"Чего ж расстраиваться, когда надо перестраиваться? — радостно думал он. — Надо настраиваться на то, чтобы застраиваться! Прав Иван! Вот сейчас поверну на телеграф и дам ему депешу".
Застонали тормоза и читатели.
ГЕННАДИЙ ПОПОВ.
Центр борьбы
Как-то так получилось, что встречаются еще в людях недостатки и в жизни далеко не всегда побеждает справедливость. И Семенов Парамон Петрович решил бороться с этим. Нет, драться с недостойными людьми Парамон Петрович не собирался, объективно оценивая свои скромные физические возможности. Он выбрал другой путь — вспомнив прежние, с годами уже упраздненные формы борьбы, Семенов решил строить баррикаду. В мыслях он отчетливо представлял себя стоящим на баррикаде, гордым и бесстрашным, взгляд его устремлен вперед, чуть поверх очков, а рядом со свистом проносятся слова и целые выражения, направленные прямо в него; разбиваются о баррикаду грубые обращения, издевательские колкости, оскорбления, ложь, хамство; а по другую сторону баррикады царят мир и покой, люди там улыбаются, дарят друг другу тюльпаны, поют песни и прославляют вечное торжество справедливости.
Толчком для строительства баррикады послужила встреча с одним из тех людей, с которым Семенов предпочел бы находиться по разные стороны. Эта встреча оказалась последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
Баррикаду Парамон Петрович соорудил во дворе из всякого валяющегося там хлама — досок, труб, выброшенного холодильника..: Строительство оказалось делом нелегким, но главное — заметным.
На следующий день Семенова неожиданно вызвал начальник.
— Да вы, голубчик, я смотрю, огонь. Чуть что — сразу на баррикаду! И правильно, скажу вам. Никакого благодушия к прогульщикам, лентяям и Веревкину. Особенно к Веревкину. Пусть знает, что все мы от него по другую сторону баррикады.
После разговора с начальником к Парамону Петровичу подошла учрежденческая активистка и сказала:
— Вот вам, товарищ Семенов, список очередников. Всех желающих на нашу сторону баррикады мы удовлетворить не можем, поэтому, кроме основного, составлен дополнительный список — внеочередников. Оба списка утверждены Николаем Николаевичем. Помимо того: Виктор Сергеевич — многодетный отец, у Фукина — печень, Галина Васильевна занимается подпиской. Этих нужно удовлетворить в первую очередь.
По дороге домой Семенова остановила пожилая женщина в косынке.
— Я тут тебе, сынок, сальца принесла домашнего. — Она робко протянула Парамону Петровичу сверток. — Кушай на здоровье. А ты уж, будь добр, пособи моему внучку. Парень-то он больно хороший. Да вот непристроенный. Как окончил институт, так по распределению и работает. А у тебя, говорят, местечко теплое имеется.
— Нет, бабуля, у меня теплого места, нет! У меня баррикада. В центре борьбы с несправедливостью.
— Ой, милок, да зачем же она тебе нужна? Это надо же — в самом центре… Ты вот что, давай бросай к ляду такую жизнь и приезжай к нам в колхоз. У нас там никакой борьбы в помине нет. Встал утречком. Петухи поют. Роса. И — в поле. Поработал. Вечерком поужинал. Чуть поспал. И снова в поле. Спокойно.
— Нет, бабуся, покой не по мне. Покой нам только снится.
Семенов в самом деле лишился покоя. На следующий день к нему подошел сосед, с которым обычно они обменивались лишь кивками.
— Уважаемый…
— Парамон Петрович, — подсказал Семенов.
— Парамон Петрович, это ваше сооружение стоит во дворе?
— Да. А что? Мешает?
— Нет. Мне — нет. Но, понимаете, у меня новая машина, восьмерка, а гаража нет. Люди же сейчас, сами знаете, какие пошли. Так и не спи ночами, гляди, как бы кто чего не спер. Я и подумал, зачем крепости вхолостую стоять. Я за нее машину загоню, пусть там будет.
