Зеленый папа - [116]

Шрифт
Интервал

Чьи уста вещали, будто из мира снов, о том, что происходит в Вашингтоне, шептали крысе, запертой в золоченую клетку-тюрьму, в уверенности, что слушает президент Компании своим большим холодным ухом, сопя, как старый, седой грызун?

— «Мы, король», — продолжал аноним, — юридически самый сильный документ, найденный одним школьным учителем в Национальном архиве и изъятый им оттуда для «Фрутамьель компани», королевский вердикт, допускающий разное толкование, словно триста лет тому назад в Вальядолиде суверен предугадал нынешние события: для того чтобы документ обрел действительную силу, некий банановый концерн должен придать ему вес своим зеленым золотом…

А «Тропикаль платанера» — что она делает, думает ли обратить в свою пользу этот королевский документ, пустив в ход свои миллионы?

Что сталось с Зеленым Папой?

Анонимный осведомитель услышал вдруг странный шум (секретарь поднял телефон) и глупо-растерянный голос, проговоривший:

— Карамба, все рухнуло!

Привратник, возвращаясь домой из офиса, выпустил крыс на улицу — две лишние крысы в старом Чикаго никого не могли испугать, — а нищий съел кусок сыра, который так близко и так далеко был от розовых носиков хищных тварей.

Шум улиц словно шум волн — спиной к городу стоял Мейкер Томпсон, спасаясь на краю висячего балкона от брызг, которые вылетали изо рта мистера Герберта Крилла вместе со словами. Мистер Герберт страдал боязнью высоты и на разумном расстоянии от края, жуя свои фисташки, высказывался против скупки акций «Тропикаль платанеры»: ее явная индифферентность и пассивность в вопросе о границах означала полный триумф «Фрутамьель компани». Он приехал в Чикаго, вопреки запрету своих докторов, чтобы лично показать Джо фотокопию бесподобного документа, найденного в архиве, ту самую копию, что передала Лино Лусеро донья Маргарита, — по словам экспертов, неоспоримое доказательство того, что «Тропикаль платанера» бесповоротно проиграла дело.

— Счастливый вы, дон Герберт, живете в стране жуй-жуй. — Мейкер Томпсон уклонялся от разговора. Здесь все вас понимают и говорят на вашем родном языке; жуют, жуют, жуют всегда и повсюду. Скрытая форма каннибализма. Деды съели краснокожих, а внуки жуют резинку, экономически пожирая меж тем страны и континенты…

Крилл позабыл о своей боязни высоты. Надо немедленно убедить старого морского волка в том, что промедление в нынешнее время грозит разгромом и катастрофой. Он ринулся в пустоту, туда, где балкон, оттолкнувшись от стены, висел над улицей, ничем не скованный, воздушный, и наскочил на друга, долбя ему пальцами грудь, нервно хватая за лацканы и карманы, тыча носищем в щеки, будто телесная близость могла помочь уговорить его не рисковать своим капиталом, капиталом всех, не покупать больше акций «Тропикаль платанеры».

Но вдруг дона Герберта качнуло, будто висельника, хоть под ногами уже была не пустота, а твердый пол, с улицы летели вверх крики газетчиков: «Green Pope!», «Зеленый Папа!», «Green Pope!», «Green Pope!» «Банановый Король!», «Banane King!», «Banane King!»

Да, Герберт Крилл с порога старости вдруг увидел сон своих юных лет, глянул в глубь смутного страха перед необратимостью жизни, перед временем, которое отбивают часы, рушащие сон, чтобы разбудить его, Крилла, оставить с одной зубною щеткой, мылом, полотенцем и, внезапно, напомнить о былой работе, об алмазах, льющихся между пальцев в мастерской знаменитых шлифовщиков с Борнео.

— «Green Pope», «Green Pope»!

Что это значило? Глаза дона Герберта буравили старого Томпсона, ища на его лице ответ. Что это значило?

Утонуть… пойти ко дну вместе с командой и кораблем…

Да, Джо Мейкер способен…

Но если старик потерял голову, другие еще не совсем рехнулись.

Вошла Аурелия с газетой в руке.

— Бомба взорвалась! — Это все, что она сказала. Остальное было в газете. Крилл с жадностью близорукого глотал ее по буквам, которые постепенно развертывались на бумажной простыне, сливаясь в колонки, в муравьиные полчища, шедшие в наступление с оружием более грозным, чем порох.

Все, все было так, как он предполагал. Заносчивость — и больше ничего… Заносчивость старого кретина. Но заносчивость такого рода уместна лишь в парикмахерской, где можно снова увидеть себя молодым, если намазаться кремом и вздыбить остатки волос на лысине. Заносчивость старца в парикмахер- ской, где вместо зеркал блестят доски с цифрами и которая зовется «Уолл-стрит».

Пришло разорение. Было одиннадцать вечера. День напролет они курили. Пиво и прохладительные напитки стояли нетронутыми на подносах. Нагретые солнцем стаканы, на них — одинокие мухи. Впопыхах вдруг ворвался к ним мистер Мак Айук Хейтан (Макарио Айук Гайтан) вместе с одним из братьев Кейджибул (Кохубуль). Они прибежали спросить, продавать ли им свои акции. Джо Мейкер, не колеблясь, посоветовал продавать.

— Но ведь вы сами скупаете…

— Я — да, но вы — продавайте…

— Мы вам их продадим…

— Сомневаюсь, чтобы вы мне их отдали по нынешней цене. Это — банкротство.

— Но еще хуже остаться с ними. Если они совсем ничего не будут стоить.

— Нет, стоить-то они будут, но не так много… Улицы Чикаго бурлили, кишели муравьиным людом, а над ними, на балконе, Джо Мейкер Томпсон ринулся в сражение, — без дочери, без друга, один, с пачкой бумаг в руках, карандашом и вечной ручкой.


Еще от автора Мигель Анхель Астуриас
Ураган

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Маисовые люди

За яркое творческое достижение, в основе которого лежит интерес к обычаям и традициям индейцев Латинской Америки, Мигель Астуриас получил премию. Роман «Маисовые люди» считают лучшим его произведением. В этой полуфантастической, написанной ритмической прозой книге Астуриас изображает волшебный мир индейцев майя и противопоставляет его латинской культуре, против которой индейцы восстали.


Кинкаху

В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые.


Сеньор президент

В романе «Сеньор Президент» перед нами возникает своеобразный коллективный герой – общество, задыхающееся от смрада тирании, парализованное страхом перед произволом свирепого владыки. Множество действующих лиц, вереницей проходящих по страницам романа, не более чем частицы целого – нации, охваченной глубочайшим кризисом.Сеньор Президент, Вождь Либеральной Партии, Покровитель Молодежи, Герой Отечества распространил свою власть на тела и души, мысли и чувства своих подданных. Страх сковывает всех, начиная от бездомного нищего и кончая преуспевающим фаворитом самого Сеньора Президента…


Легенда о хрустальной маске

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хуан Круготвор

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.