Зеленый папа - [114]

«Уа… уа… уа… Уа-а-а… Уа-а-а!..» — снова зашелся телефон визгом грудного ребенка. «…Уа-а-а… Уа-а-а-а… Уа-а-а-а!..»

— Вашингтон, — тихо сказал президент Компании и прижался ртом к трубке, стараясь говорить глуше. А? Арбитраж? Передать спор о границах в арбитраж?.. Подождите минутку, здесь заседание членов правления!

Он не разъединил телефон цвета надежды. Из трубки неслось далекое жужжание голоса, терявшегося в пространстве, бормотавшего что-то впустую, будто клокочет вода в бутылке перед тем, как вырваться наружу.

— Господа акционеры, разрешите мне прервать доклад: из Вашингтона сообщают, что спорный вопрос о границах между этими странами будет передан в арбитраж. Война обошлась бы недешево им. Арбитраж будет стоить недешево нам. Однако, если поставки оружия не прекратятся и наша сделка состоится, мы будем иметь возможность заплатить арбитрам, чтобы они вынесли решение, отвечающее нашим интересам.

А чувствительная металлическая облатка трубки все вибрировала. Неясный трепет слов, извещавших о предстоящей дипломатической борьбе между двумя американскими республиками.

Голубовато-пепельный старец с круглыми синими жилками недоноска, пульсирующими на висках, показал президенту на аппарат: мол, оттуда еще говорят, но тот, не обращая на трубку внимания, объявил заседание закрытым. Голос жужжал то хрипло, то звонко, словно какой-то абстрактный звук. Акционеры между тем уходили: очень старые — волоча ноги по зеркальному паркету из ценного дерева, менее старые — пружинящим шагом. Одни — укутанные в темные костюмы, другие — в модных фланелевых тройках; кое-кто в фетровых шляпах, легких, как пух.

— Болтай, болтай, паршивая дрянь, — обратился президент, оставшись один, к голосу, скрежетавшему в трубке, — на этот раз я имею удовольствие тебя не слушать… Ха-ха-ха-ха!.. Гра, гра, гра, гри… Вот что остается от твоего угрожающего лепета. Гре, гре, гри, гра, гра, гру… Болтун!.. Попугай… попка… попка!..Зеленый аппарат действительно походил на говорящего попугая.

Зрачки из лилового битума под золочеными ресницами качнулись в сторону двери. Приближались шаги. Конечно, секретарь. Президент поднял трубку жестом короля, вздымающего скипетр, чтобы побеседовать с самим господом богом. Но поднес ее не к уху, а к губам и притворно плюнул. Сколько раз телефонный зев казался ему клоакой, извергающей нечистоты, маленькой урной, куда больные выворачивают нутро. На этот раз его осведомитель вылил туда всю подлость анонимности, обратившуюся в звучное жужжание. Однако звуки голоса смолкли. Слышался только шепот электротока, дрожь неизвестного флюида.

Ожерелье из морщин — неотъемлемая принадлежность президентского смеха, звучавшего теперь нелепо; внимание президента разделилось между шагами секретаря, который топтался у двери, и гудением тока, где терялся голос бесплатного друга, ежедневно предупреждавшего его об опасности; нельзя делать всю ставку в игре на «Фрутамьель компани». А ныне еще это сообщение об арбитраже. Он, президент, сам предвидел такой поворот. Да, но только не суд, выносящий решение без права обжалования и заседающий в Вашингтоне. Ну и прекрасно. Одна лишь «Фрутамьель» в состоянии истратить сумму, способную ошеломить весь арбитраж. Величина предоставляемых ею займов для закупки оружия показывала, на какие расходы она может пойти, лишь бы судьи склонились на ее сторону.

Секретарь доложил ему, что пришел слуга с двумя клетками. Он велел впустить и тут же подскочил на месте:

— Но эти же крысы — чистые! — вскричал он в ярости, едва владея собой. — Я просил доставить мне двух грязных крыс. Неужто во всем Чикаго нельзя найти двух грязных крыс?

Смех женщины — лейка с брызгами-бубенцами — возвестил о приходе Аурелии Мейкер Томпсон. Она открыла дверь, доложив о себе только смехом.

— Возможно ли, Аурелия, что во всем Чикаго нет двух грязных крыс? Те, что в этих клетках, побывали в парикмахерской, у массажиста, черт знает где!.. Белые крысы с рубиновыми глазками и розовыми ушками, лучше посадить бы туда канареек… Я просил дать мне пару мерзких зачумленных тварей с облезлой шерстью и бешеными глазами, мокрыми носами и обтрепанными ушами… Неужели в этом городе нет ни одной крысы, ни одной отвратительной крысы?.. Или двух… Двух я просил… Такие не подойдут для моей затеи, не годятся для шутки, какую я задумал сыграть с вашим отцом. Да он сам здесь!.. О, ну и приятный сюрприз! Аурелия, вы не сказали, что пришли ко мне вместе с ним…

— Но вы слова не дали вымолвить…

— А эти твари зачем тут? — спросил Мейкер Томпсон, пожав руку и обняв президента Компании; он с удивлением глядел на две золоченые клетки, превращенные в крысоловки и стоявшие на письменном столе могущественного бананового магната.

— Я хотел держать с вами пари, угадаете вы или нет, что знаменуют собой эти клетки; я задумал придвинуть их к некоей демаркационной линии, пахнущей сыром; но не с такими крысами… Для этого я заказал двух мерзопакостных животных, грязных, жалких, более точный прообраз народов, запертых в наши золотые клетки и готовых подраться из-за сыра…

Старый Мейкер Томпсон рассмеялся от души, провел рукой по широкому лбу и поредевшим волосам, потом, лукаво блеснув глазами, сказал: