Зеленый остров - [12]

Лучинин схватил эталон, резко крутнул на наклонной панели контрольного прибора. И тогда Игорь, следивший за мастером с болезненно-обостренным вниманием, вдруг подметил в лице Лучинина определенную перемену. Дрогнули и чуть сдвинулись вверх брови, обмякли гневно стиснутые губы.

— Завидная точность! — с иронической усмешкой сказал Лучинин. Надежда стремительно наполнила душу Игоря. Он понял: брак был исправим. Все его кольца получились «тугими», то есть с меньшим, чем требовалось, внутренним диаметром. Но это же легко поправить!

— Да что уж… — Игорь насупился, чтобы не выдать переполнившее его чувство облегчения. — Останусь на вечернюю смену, переделаю.

— Ну, голова! Прямо расцеловал бы тебя, если бы не был разгильдяем и бракоделом! В общем, валяй, исправляй свои ошибки, — разрешил мастер.

Разумеется, о случившемся моментально узнали все на участке. Пока Игорь подстраивал прибор и переналаживал станок, за его спиной собирались зрители.

— Это все потому, что он обедать не ходил! — резюмировал Фролов. — Мало кашки съел утром, вот и ослаб…

— Нет, это Карцев так за качество борется. Вот сделает теперь лишний проход — зато какая чистота поверхности! — весело разглагольствовал Сивков. — Молодец, Карцев, так и жми дальше!

— Ну да! — простодушно возразил Белоногов. — С таким качеством он и полсотни в месяц не заработает.

Сивков возбужденно подхватил:

— Да на что ему деньги? Это вот у тебя, Вася, двое детей, их обуть-одеть ты должен. А Карцева отец с матерью оденут и накормят. Да еще на мороженое дадут.

Игорь терпел. Игорь молча работал. Он ждал одного: чтобы скорее стрелка часов одолела последнюю пятиминутку, чтобы засвистел гудок об окончании смены, потому что не было на свете такой силы, которая заставила бы этих остряков задержаться на участке после гудка.

И когда все это произошло, и «хор» разошелся, Игорь вздохнул свободно. Труднее сегодняшнего дня, кажется, не было. И день этот для него еще не закончился: как прикинул Игорь, часа три он должен был еще выстоять у станка, но никаких осложнений, кажется, уже не должно возникнуть. А поработать в малолюдном, притихшем вечернем цехе — это ничего!

Но опять кто-то остановился у него за спиной.

— Я могу помочь, если хочешь, — услышал Игорь спокойный голос. — Мне спешить некуда.

Игорь повернулся к Сергею Коршункову, новому токарю, сказал недоверчиво:

— Не надо, я сам, тут чепуха в общем-то, часа на два…

— Ну, а вдвоем мы за час сделаем. Вот я сейчас соседний станок настрою — и мы мигом раскидаем!

Соседний станок был закреплен за наставником Игоря Сазоновым, который в этот день был в отгуле. Коршунков перенес туда часть «запоротых» Игорем колец, быстро настроился на проточку внутреннего диаметра — и сверхурочная работа началась.

Чистенько снимали резцы недовыбранный металл с колец, завивали его в аккуратные спирали — хоть елку украшать! Однако, следя за резцом своего станка, Игорь не мог избавиться от чувства задолженности новичку. Почему так охотно вызвался Коршунков помочь? Из каких тайных побуждений?

…За два часа они исправили весь брак, убрали станки, переоделись и, чувствуя весомую усталость, вышли из цеха.

Дежуривший на проходной бледнолицый, маленького роста вахтер в форменной, с зеленым околышем фуражке оторвался от газеты и, придав лицу служебно-строгое выражение, заглянул в пропуска. Убедившись, что оба парня из дневной смены, он кивнул и опять уткнулся в газетный лист.

Когда вышли из проходной и вдохнули тепло душистого вечернего воздуха, увидели клубящуюся зелень сквера перед заводом, услышали свист ласточек в глубоком небе, Коршунков спросил:

— Разойдемся или погуляем?

— Конечно! Куда спешить-то! — ликуя, откликнулся Игорь. — Давай пошатаемся…

Между шоссе, уводившим за город, и протянувшейся километра на два заводской оградой насадили когда-то фруктовых деревьев, а кустами акации выгородили асфальтированную дорожку для пешеходов. В урочные часы по этой дорожке стекались к заводской проходной или растекались в поселки потоки рабочего люда; в погожие вечера здесь прогуливалась молодежь.

Начался разговор новых друзей со школьных воспоминаний. Так получилось потому, что в прогуливавшихся по аллее парочках Игорь и Коршунков узнавали кое-кого из бывших одноклассниц или одноклассников, хотя учились они в разное время: Коршунков получил аттестат зрелости на три года раньше Игоря. Потом заговорили о заводе, о своем цехе и токарном участке.

— Я понимаю нашего мастера, — взволнованно делился Игорь. — Ему бы какую-нибудь позаметнее должность, он ведь гордый. А приходится мастером… Раз я плохой токарь, он дает мне самые невыгодные кольца. В общем, не доверяет мне и не уважает. Конечно, есть за что. Но разве я совсем не годный человек?.. Знаешь, мне лично кажется, что я просто не такой, как другие наши ребята. Они спокойные, а у меня в душе все время что-то бурлит. То чувствую себя, вот как сегодня, ничтожеством последним, то вдруг покажется — гений! Вообще-то я мог бы совершить что-нибудь значительное. Может, даже для всего народа!.. Только как скрутить мне самого себя, взять в руки?

О своих тревогах, надеждах, мечтах Игорь мог бы говорить, не прерываясь, часами. Но ведь и Сергею надо дать высказаться. Он умолк, втайне рассчитывая, что Коршунков ободрит его, оценит душевную сложность и утонченность нового друга.