Зеленый корабль - [3]

Лидка легла на тощую осочью подстилку и завернулась в парус. Она не хотела, чтоб ребята видели и слышали, как она плачет. Мальчишки сидели у лодки вдвоём, молча глядели на противоположный берег, где маячили три сосны, и прислушивались к змеиному шипению ветра в камышах. С удивлением и завистью Юрка увидел, как Колька вытащил из кармана и повязал поверх майки пионерский галстук. Он не стал спрашивать Кольку, зачем он это делает. Всё и так было понятно. Конечно, в трудную минуту легче жить на свете вот так, при всей форме.

- Лодку надо стеречь, как бы не унесло, - сказал Колька. - Будем с тобой по очереди около неё дежурить и за всем наблюдать. Костёр разводить не из чего, тут одна зелень. Если услышим - кричат, будем жечь спички. Понял? Дежурному полагается быть при оружии. Дадим ему лук и ножик.

- И галстук, - сказал Юрка упрямо. - Галстук тоже дадим.

Колька не засмеялся. Он только спросил:

- Ты в каком классе учился?

- В первом, - сказал Юрка. - А что?

- Ничего, - сказал Колька. - Это я просто так. Тогда и будешь дежурить первым. Мать сейчас с ума сходит. Ночь, буря, а нас нет. Чуть что - кричи. Ночью я тебя сменю. Галстук бери, надевай. В беде, конечно, каждому хочется быть человеком. На эту ночь, так и быть, принимаю тебя в пионеры.

Держа наготове лук и стрелы и сунув раскрытый ножик за пояс, Юрка мерным шагом настоящего часового обошёл островок. Из-под паруса торчали Лидкины голые пятки. Колька спал на спине и, казалось, всматривался в тёмное небо. Юрка собрал охапку осоки и прикрыл Лидку. Девочка только всхлипнула во сне.

В камышах зашлёпала водяная крыса. Юрка вздрогнул и наложил на тетиву стрелу. Хитрая крыса перестала шлёпать.

Надо было будить Кольку на смену, но Юрка только поправил на груди галстук и продолжал шагать у лодки. Три шага вперёд, три шага назад. Ветер мешал ему ходить, чуть не сбивал с ног. Много было таких трудных шагов.

Потом Колька проснулся, а Юрка лёг спать.

Буря шумела всё так же.

Потом проснулся Юрка. И тогда на востоке показался свет.

ДОМА

Когда налетела буря, Павел Ватажкин выскочил из дома. Буря могла растрепать сети, унести лодку. На крыльце Павел закричал во весь голос:

- Николай! Юрий!

Никто не откликнулся. Тогда он позвал тихонько:

- Лидушка!

Ветер насмешливо свистнул в ответ: «Ищи-свищи!» Клавдия Петровна бежала по улице, а впереди неё летели по ветру только что выстиранные Павловы белые рубахи - еле-еле их поймала. Взъерошенные куры полным птичьим ходом неслись к двору.

Лодки на берегу не было. Павел вгляделся в белую кипень волн - пусто. Куда же девались мальчишки?

Наскоро собрав в охапку сети, Павел побежал к дому. На полдороге он увидел - вёсел возле дома нет, и, побледнев, молча сел на перевёрнутое корыто.

Клавдия Петровна, как слепая, шарила руками по перилам крыльца: ещё в обед висели на них надутый круг и Колькина куртка. Она уже всё поняла: лодки нет у причала, ребят нет дома, стало быть, унесла буря и ребят и лодку.

Подошёл Павел и присел на ступеньку крыльца. Клавдия Петровна сказала всего одно слово: «Отец!» Лучше бы она сказала сто слов, лучше бы закричала. Павел встал, снял со стены багор, моток крепких верёвок. До рыболовецкой станции, где стояли лодки с моторами, надо было бежать два километра. Павел обнял жену за плечи:

- Ты, Клавушка, не расстраивайся, лодка надёжная. Верь, найдутся!

Новый шквал с грохотом и лязгом сорвал с крыши железный лист, он косо разрезал листву на ближней берёзе и с силой воткнулся в песок у самого дома. Клавдия Петровна даже не вздрогнула, стояла на крыльце неподвижно, как каменная. Павел на берегу оглянулся. Она всё стояла. Месяц назад на Волге перевернуло лодку с двумя взрослыми рыболовами и один человек утонул. Буря тогда была короче и слабее.

А вокруг Павлова дома уже собирались соседки - жёны таких же рыбаков и колхозников, как Павел, ко всему привычные, и к радости и к горю, люди. Откуда-то издалека донёсся рокот умчавшихся на поиски моторок, и опять только ветер свистел и шумел над рекой, над ночью.

До рассвета искали люди пропавшую лодку с ребятами и до рассвета не спала Клавдия Петровна, не спала вся деревня. Чужая беда - своя беда.

Пропавшую лодку рыбаки так и не нашли. Да они и не могли её найти. Не было больше на свете этой лодки.

ПОД КРАСНЫМ ФЛАГОМ

Небо светлело на востоке, там, где всегда всходит солнце. Колька и Юрка смотрели туда с надеждой: а вдруг утихнет и покажется солнышко. Лидушка проснётся, а кругом будет тепло, светло и спокойно.

Колька сказал решительно, пробуя рукой туго натянутую, привязанную к дереву чалку:

- Когда совсем рассветёт, переправимся на берег, к тем соснам. Тот остров большой, и на нём есть лесникова избушка.

Юрка хотел было сказать «хорошо», но слово не выговорилось и как-то по-странному застряло в горле.

- Чем это ты подавился? - спросил Колька. - Но взглянул на протянутую дрожащую Юркину руку и почувствовал, как у него самого задрожали и руки и ноги.

Лодка стояла на месте, и остров как будто тоже стоял, а близкого берега напротив не было. Трёх сосен не было. Далеко-далеко, на туманном сером горизонте, медленно выступала из темноты узкая полоска дальнего незнакомого леса. Островок, на котором они ночевали, стал за ночь вдвое меньше. Ольха гнулась у них над головами, как говорят, в три погибели, и Юрка подумал, что эти самые «погибели» - как раз три штуки, по одной погибели на брата- где-то совсем близко. Так вот она какая бывает нежданная-негаданная настоящая опасность-беда.