Зеленый храм - [49]

Иначе говоря: вы ему здорово помогаете, коллега, и, однако, когда вы были на моем месте, вы не могли не заметить несправедливости, от которой страдают дети крестьян и рабочих, потому что часто они хуже подготовлены перед школой, они не учатся дома, — это привилегия тех, у кого образованные родители или крестные. Он не настаивал. Его собственный сын по своим великолепным баллам — 9,2 стоит во главе одноклассников. Мы пошли к двери, и только тут я заметил девочек и мальчиков, задравших носы, хотя и с безразличным видом, в одном и том же направлении: они рассматривали панно, на котором были развешаны лучшие рисунки. Ба! Среди обычных сюжетов, — цветы, деревья, с круглой или заостренной кроной, дома, превосходящие высотой огромные светящиеся солнца, — фигурировало с полдюжины волосатиков, усатых и бородатых, по виду хорошего здоровья, с двумя голубыми точками на месте глаз и двумя розовыми пятнами на скулах.

— Он очень популярен, — сказал мосье Паллан.

— Жаль, что его держат взаперти! — прошептал Вилоржей.

Замечание несправедливое. Теперь в доме обстановка изменилась; достаточно поглядеть на Клер, чтобы понять, как она неспокойна, — неизбежное следствие чувства, которое как будто бы не соответствует желанию партнера. Возвращаясь с болота, она бросила: «Должны ли мы помочь ему самому сделать выбор или, напротив, помочь ему вылечиться?» Теперь не было, как раньше, четкой альтернативы. итали ноги колесам (даже колесам велосипеда), мы оба согласились, что в данном случае нужно пользоваться автомобилем — этой катящейся ячейкой, не дающей возможности прицепиться кому бы то ни было, но позволяющей делать дальние прогулки по лесным дорогам, даже просекам, — они, правда, становятся непроезжими в дождливую погоду, но когда подморозит — вполне годятся для прогулок. Предлогом была еще и собака: она не вернулась, следовательно, надо найти ее, искать в районе, где она часто бывает, сравнительно легкодоступном, начинать следует с круглой поляны Ла Гланде, идти по линии тушения огня, а она, пересекая Малую Верзу и особняк Рессо, выводит на дорогу к Сен-Савену. Достигнув цели, мы выйдем из машины и пойдем пешком. Пусть обитатель леса делает что может, пусть снова оживет.

К его большой радости, мы встретили его пса… А также, как я и надеялся, заботясь не только о его больной ноге, лесничего, объезжавшего свои владения, и группу дровосеков, которым не было отказано в рукопожатии и которые призадумались, глядя на стволы с сероватой корой, ребристой, бугорчатой, лежащие недалеко от огня, взметавшего ввысь свое пламя, где горели, сухо потрескивая, срезанные ветки.

— У ваших чернышей повсюду ржавчина.

Насколько мне известно, только в некоторых районах Франции так называют черный тополь. Было бы интересно узнать, в каких именно. У каждого из нас — свой словарь. Словарь нашего друга, как, впрочем, и его вкус в еде, — он предпочитает сливочное масло растительному, к которому он испытывает отвращение, — указывает на то, что он родился не к югу от Луары. И если учесть некоторые высказываемые им мнения, некоторые суждения, с которыми он охотно делится с тех пор, как он, позволительно будет сказать, стал членом нашей семьи, то тут можно продвинуться далеко.

Позавчера, в субботу, рабочие ушли, мы с Лео отправились повозмущаться порубкой, которая была сделана в двух километрах отсюда, чтобы открыть путь третьему каналу для очистки Большой Верзу. Именем прямой линии или правильной дуги, милых сердцу сельских инженеров-строителей, будут уничтожены молодые дубки, острова, бухточки, излучины реки, обсаженные ольхой, которая смотрится, как в зеркало, в воду, а вместе с ними целый мир лягушек, голавлей, зимородков, уклеек, куликов, прогуливающих свои выводки в стрелолисте… Все это — чтобы сделать от одного заграждения до другого нашу реку маловодной, так кажется; чтобы она не орошала больше наши поля, выхолощенные, обнаженные, по ним теперь будут ходить трактора, уничтожат наши зеленые изгороди, а наши овраги превратят в стоки! Придя на место, мы увидели еще только набросок канала, вспоротый пейзаж, кучи жирной земли, смешанной с булыжниками, вырванные корни, колеи, прочертившие траву и стойбище механизмов, покинутых на время уик-энда, за которыми следил сторож, попыхивающий трубкой на пороге одного из бараков; мы все четверо уставились на шагающий экскаватор с масленкой для смазки, скрепер, покрытый грязью, высоко водворившийся на огромные колеса, бульдозер, остановившийся перед тем, как сделать последнюю выемку. высоко водворившийся на огромные колеса, бульдозер, остановившийся перед тем, как сделать последнюю выемку. Пять минут мы молча стояли, кипя от ярости. Затем Клер ткнула пальцем наугад в экскаватор ярко-красного цвета с застекленной кабиной, посаженный на гусеницы и похожий на гигантского краба, у которого было лишь одно щупальце, огромная четырехсуставная рука, сверкающая домкратом, ощетинившаяся толстыми черными трубками передач и давления.

— Пожиратель! — проворчала Клер.

— Это «Поклен-90», — уточнил спокойный, уверенный в себе голос.

И последовал комментарий: