Зеленый человек - [2]

В романе «Счастливчик Джим», 1954 (русский пер. 1958 г.), автор высмеивает ханжество и косность английской провинции. Это злой сатирик и критик буржуазных нравов (романы «Вынь да положь», «Девушка, 20 лет»)… Эмис зло издевается над шпиономанией, высмеивает военную истерию (роман «Лига против смерти», 1966 г.)… В середине 60-х годов взгляды Эмиса правеют, он пишет апологию реакционного шпионского романа Иэна Флеминга («Досье Джеймса Бонда», 1966 г.), а после смерти Флеминга пытается «продолжить» его серию книг об агенте 007 («Полковник Сан», 1968 г., публикуясь под псевдонимом Р. Маркхэм).

Мне вспомнилось: я тоже был когда-то молодым, сердитым, учился некоторое время в Кембридже, обедал как-то в трактире под названием «Зеленый человек»… Было это в 1973 году. Когда мы возвращались в Советский Союз, таможенники в Шереметьево, пропуская без досмотра наши многочисленные сумки, чемоданы и пакеты, задавали только один вопрос: «Флеминга не везем?» Создавалось впечатление, что в сводном «черном» списке зарубежной, «западной» продукции, как материальной так и нематериальной, запрещенной к ввозу в СССР, первым пунктом значился «ярый антисоветчик» Ян Флеминг со своей низкопробной «шпионской стряпней» о «пресловутом» Джеймсе Бонде. Я не вез книжек Флеминга в багаже; один из наших студентов купил в Англии «Доктора Живаго», но брать с собой не рискнул: роман Бориса Пастернака был тоже в числе запрещенных…

Читая статью в «Литературной энциклопедии», понимаешь: еще одного писателя-недруга, а именно Кингсли Эмиса, советские, не знаю уж какие, «службы» в свое время, что называется, «проглядели». Статья написана как будто только для этого — оправдаться за «недогляд»: иностранный автор несколько ввел нас в заблуждение своим «Джимом», человеку поверили — поскольку он критикует пороки буржуазного строя, ему оказали честь — перевели на русский язык, — его обласкали вниманием — «молодого и сердитого», «злого сатирика» буржуазной действительности, а он отплатил черной неблагодарностью — отошел вправо, оказался почитателем Флеминга, «реакционным апологетом» и продолжателем его шпионского сериала! В более современном издании «Энциклопедического словаря» по Эмису дополнительно проходятся за «натуралистическое изображение патологических состояний» (роман «Конец», 1974 г.); на этом «ознакомление» советского читателя с творчеством Кингсли Эмиса оборвалось; читателя, видимо, подталкивали к мысли, что «Счастливчик Джим» остался единственным литературным достижением Эмиса, а после «Досье Джеймса Бонда» наступил неизбежный закат и духовная смерть бывшего «молодого и сердитого».

Думаю, что прежде всего советского читателя оберегали от следующего «реакционного» произведения Кингсли Эмиса — его романа «Игра в прятки по-русски» (Russian Hide-and-Seek), появившегоя в 1980 году. Автор заглядывает в будущее, в двадцать первый век, и видит там свою зеленую Англию окраинной провинцией Красной России; Александр Петровский — молодой блестящий офицер; Соня Коротченко — жена одного из высокопоставленных чинов, дама большегрудая и в любовных играх ненасытная; Соня расставляет амурные сети, Александр в них запутывается… В офицерской столовой Александр, Дмитрий, Виктор и Всеволод за завтраком обсуждают последние новости, пересыпая речь казарменной бранью… Мадам Табидзе крупно выигрывает за карточным столом, в то время как ее муж, полковник Табидзе, рассуждает о справедливости: «Ее нет. Все, что есть, все, что было в прошлом, — это цепь более или менее несправедливых действий, событий и государственных актов, а параллельно им живет идея справедливости. Во имя этой идеи совершаются все несправедливости. Возьмите любую форму рабства и идею свободы, возьмите варварские преступления во имя прогресса…»

Прямо какие-то толстовские, куприновско-бунинские мотивы! Но события имеют место не под Курском, а в английской провинции, на английской земле, которую, как считает после некоторых раздумий Александр Петровский, надо вернуть англичанам. Начиная действовать, он не подозревает, что попадет в куда более опасные сети мужа Сони Коротченко, старшего офицера госбезопасности…

Но вернемся к «Зеленому человеку». Его появление в 1969 году было встречено английской критикой «положительно», но без того горячего внимания, которое заслужил до него «Счастливчик Джим», а после него, скажем, «Девушка, 20 лет». По-моему, критика не усмотрела в «Зеленом человеке» того, что она так любит усматривать, — злободневности. «Счастливчик Джим» был злободневен, в нем — столкновение «передовых» детей с закоснелыми отцами; «Один толстый англичанин» — в нем тоже болезненная тема: давнее сравнение — противопоставление всего английского всему американскому; «Игра в прятки по-русски» — это о «красной угрозе», куда уж актуальнее! А вот «Зеленый человек» — это о потустороннем, о подсознательном, то есть о чем-то «отвлеченном». На мой взгляд, отсутствие злободневности — как раз тот большой плюс, который выделяет «Зеленого человека» из всего Эмисом написанного, и позволю себе сделать предсказание, что по прошествии какого-то времени «Зеленый человек» поднимется на более высокое место в длинном списке эмисовских произведений.