Зеленый автомобиль - [15]

— Я не знаю семьи баронессы,  — сказала она,  — я слышала, что она в Берлине… и хотела вам это сообщить… вы ведь сами… спрашивали меня об этом.

Она оборвала разговор и быстро удалилась.

— Не странно ли, что Гейнен во что бы то ни стало хочет направить меня по ложному следу? — задумчиво спросил Фернкорн своего друга.

— Да… очень странно,  — рассеянно ответил Сфор. Казалось, мысли его были далеко, и он машинально следил глазами за хозяйкой дома, оживленно говорившей с графом Гейненом в соседней комнате.

— Зачем он это делает? — продолжал капитан.

— Может быть, ревнует ее к тебе.

— Ревнует? По какому праву? На каком основании? Правда, он всегда навязывал свое присутствие баронессе, и она терпела его по каким-то неизвестным мне соображениям. Он очень часто бывал у нее. Ведь он ее двоюродный брат. Одно я знаю наверно — отношения у них были далеко не дружеские. Баронесса не раз мне это говорила и не скрывала, что он ей крайне не симпатичен.

— И все-таки часто его принимала,  — заметил Сфор.

— Мета, то есть баронесса,  — быстро поправился капитан,  — часто давала мне понять, что Гейнен оказал ее семье какую-то важную услугу. Она чувствовала себя очень ему обязанной. Вот причина, почему она терпела его около себя, хотя терпеть его не могла.

— Послушай, Франц,  — спросил Сфор,  — если дело обстоит таким образом, то почему вы с Гейненом так враждебно относитесь друг к другу?

— Потому что — ох, не люблю я рассказывать старых историй… Я ведь был тогда на маневрах,  — таинственно добавил капитан,  — и граф знает, что вся история мне в точности известна. Поэтому и ему, и мне одинаково неприятно встречаться. Но все это не объясняет мне, почему…

— Почему баронесса так внезапно уехала? — вслух подумал Сфор.

Капитан с растерянным видом посмотрел на него.

— Что ты говоришь?

— Виноват, я не то хотел сказать… Почему Гейнен дает тебе ложные сведения? Очень просто. Он терпеть тебя не может, и ему неприятны ваши отношения — твои и его кузины. Вот почему он хватается за первую возможность, чтобы помешать тебе продолжать эти отношения.

— Ты думаешь?

— Конечно. Это ясно и вполне логично!

Сфор снова заглянул в соседнюю комнату, где хозяйка, теперь уже одна, стояла у буфета, и проговорил:

— Нам с тобой по дороге. Не хочешь ли выйти вместе?

— Охотно.

Когда друзья подошли к графине Кампобелло, чтобы проститься, она вздрогнула, но тотчас же овладела собой и заставила себя любезно улыбнуться.

— Я по четвергам от шести до восьми бываю дома, господа,  — сказала она,  — буду очень рада видеть вас у себя как можно скорее.

Молча вышли капитан Фернкорн и барон фон Сфор на улицу и долго шли, не проронив ни слова.

Барон старался объединить в единое целое впечатления сегодняшнего вечера. Мысли его кружились в каком-то беспорядочном вихре, но упорно и неотвязно возвращались все к одному: баронесса Штернбург внезапно покинула Вену на следующий день после совершения убийства. Граф Гейнен всячески старался отвлечь общее внимание от этого обстоятельства, а графиня Кампобелло даже побледнела, когда при ней назвали девичью фамилию баронессы. Какую связь все это могло иметь?

— Скажи, пожалуйста, Франц, как выглядит баронесса Штернбург?

— Она высокая, очень элегантная и очень красивая женщина, с темными глазами и золотисто-рыжими волосами.

Сфора так и кольнуло в сердце.

— Золотисто-рыжими волосами! — воскликнул он.  — Такими же, как у Кампобелло?

— Да, приблизительно. Пожалуй, немного светлей.

— Что она… красит волосы?

Капитан улыбнулся:

— В таких вопросах я не знаток, голубчик. Судя по блеску волос — не думаю. Хотя все может быть. Она просила меня на Рождество достать ей какую-то воду для волос.

— Она называется Fleur d'or и продается у «Зейферта и Кº»? Бутылка стоит сорок крон!

— Ну да. Ты-то откуда это знаешь? — с удивлением спросил капитан.

— Так… простое предположение. Теперь все употребляют это средство.

— Разве? Ну так я покупал для баронессы бутылку Fleur d'or. Это, впрочем, вовсе не доказывает, что она красит волосы. Она, помнится, говорила мне, что это средство служит для мытья головы.

— Какую прическу носит баронесса?

— Ей-богу, не могу объяснить. Я не знаю всех этих дамских названий… Ну, сзади волосы подняты… спереди этакий… волнистый напуск… с боков…

— С боков волосы пышно поднятые,  — подсказал Сфор, видя, что капитан затрудняется подобрать подходящие выражения,  — много гребенок и маленьких черепаховых пряжек. Да?

— Да, приблизительно. Я помню, что она носит в волосах черепаховые пряжки. Но к чему тебе все это?

— К тому, что я вот уже несколько недель разыскиваю белокурую женщину, которая красит волосы Fleur d'orom и носит черепаховые пряжки в прическе.

— Ага, понимаю. Какое-нибудь любовное приключение, маскарадное знакомство или что-нибудь в этом роде.

— Ты не ошибся.

— И ты думаешь, что… Какой вздор! Она никуда не ходит! Да и вообще, в этом направлении больше не ищи — Мета моя невеста.

— Невеста?!

Сфор машинально несколько раз повторил это слово, в то время как в голове его молнией мелькнула мысль: невеста, и исчезает из Вены, даже не оставив адреса жениху!..

— Да, мы почти обручены. Тебя, вероятно, удивляет, что я не знаю ее адреса? Увы,  — вздохнул капитан,  — я сам ничего не понимаю и теряюсь в догадках. Все это случилось так быстро и неожиданно. Сам посуди: двенадцатого днем я провожал ее в магазины, где ей нужно было сделать покупки. Вечером у нас было назначено свидание в маскараде — ей хотелось хоть раз в жизни посмотреть, что это за штука маскарад. Я предложил за ней заехать, но она не согласилась и заявила, что встретит меня в десять часов в фойе. Я, конечно, был аккуратен, но ждал я ее напрасно — она не пришла! Пробило половина одиннадцатого, одиннадцать, наконец, двенадцать, я искал ее в зале, в кулуарах, на галерее — но тщетно. Страшно взволнованный, я поехал к ее дому. Ее комнаты были освещены, и я узнал ее силуэт около окна! Значит, что-то помешало ей приехать. Было двенадцать часов ночи. Зайти к ней в это время я не мог. К тому же я почти совсем успокоился, зная, что она дома и в безопасности. На следующий день я прямо со службы направился к ней, но ее уже не было. Мне удалось узнать, что накануне вечером, часов около восьми, она куда-то выезжала, а в одиннадцать вернулась страшно расстроенная. Говорят, она вела себя как безумная. Тотчас же отдано было приказание укладывать вещи. Всю ночь напролет она проплакала, а в половине седьмого утра уехала. С тех пор я не видел ее и ничего о ней не слышал.