Зелёные огоньки - [18]
— Сто раз одно и то же не показывают!
Сложив ножичек, Петя поставил его ребром на ладонь — он был похож на крохотную подводную лодку; довольный, Петя щёлкнул языком и засунул ножик в карман.
На следующий день друзья уже забыли об этой маленькой ссоре. Они по-прежнему бегали по двору, запуская хвостатого змея; а из дров, которые штабелями лежали на дворе, складывали себе пещеру.
Всё шло по-прежнему — и вот:
— Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править!
Петя вылез из дровяной пещеры, где они с Сёмкой из какого-то разломанного ящика сколачивали стол.
— Я не пойду, — сказал Сёмка, — мне точить нечего!
И остался.
Тысячи искр вылетали из-под ножей! Они летели раскалённые, стремительные, и все они попадали к Пете в ладонь!
Искры ладонь не обжигали. Да и сами их удары были словно укусы каких-то комариков.
Петя вертелся около точильщика, пока тот не выточил все ножи и не стал заворачивать цигарку.
— Дядя, — сказал Петя, — а за сколько возьмёте поточить этот ножичек?
Точильщик приподнял картуз и поскрёб пальцем лысину.
«Все волосы на пробу ножей повыдергал», — подумал Петя.
— За этот махонький? — точильщик взглянул из-под очков на Петину гордость. — Двадцать копеек. Только я у тебя не возьму. Наточу, а ты ещё пальцы себе порежешь.
— Возьмите, дяденька! — застонал Петя. — Ни одного порезика не будет, хоть проверяйте каждый день.
— Нет, не возьму. Да у тебя, наверно, и денег нет.
— Что вы, дяденька, я их сейчас у бабушки достану.
— Вот загорелось! — улыбнулся точильщик. — Ну ладно, беги к бабушке. Гляди не обмани.
— Никогда не обманывал, — обиженно сказал Петя. — Сами увидите. А обману — ножичек себе возьмёте.
Отвязав от пояска ножичек и протянув его точильщику, Петя побежал домой. За спиной запел камень: ж-ж-ж…
«Теперь не нож, а совсем красота будет!» — подумал Петя, взбегая к себе на этаж.
Он застучал в дверь.
Сейчас должно было послышаться шлёпанье бабушкиных туфель и старческое кряхтение. Но за дверью никто не кряхтел.
«Заснула она, что ли?» Петя затарабанил что есть силы. Бабушка не открывала.
«Ушла, наверно, на базар!»
Петя кинулся к соседней квартире. Но и она была заперта. Петя заметался на лестнице. К кому идти? На первом этаже живут новые люди. Они только недавно переехали.
К маме на работу бежать? Далеко. И всего двадцать копеек! Двадцать копеек нужно!
И вдруг Петя, радостно подпрыгнув, быстро спустился во двор.
Точильщик увидел Петю и помахал ножичком. Лезвие заманчиво сверкнуло.
— Я сейчас! — крикнул Петя и побежал в дровяную пещеру.
— Сёмка, — задыхаясь, сказал он, — одолжи двадцать копеек.
— А зачем тебе?
«Сказать, что ножичек точу, — не даст», — подумал Петя.
— Для одного дела. Мне очень нужно. Бабушка придёт, я тебе верну.
— А-а… вот и попался! — засмеялся Сёмка. — Ты мне тогда ножичек не давал, и я тебе сейчас не дам. Деньги у меня тоже к карману привязаны.
— Как — не дашь? — Петя побледнел.
— Очень просто. Возьму да и не дам.
— Дай, Сёмочка! — взмолился Петя. — Я тебе всё, что захочешь…
— Не дам! — отрезал Сёмка. — Как ты мне, так и я тебе.
Всё было кончено. Ножик пропал. Точильщик сейчас уйдёт. Не ждать же ему бабушкиного прихода!
Выйдя из пещеры, Петя помахал точильщику — дескать, ещё секундочку! — и снова взбежал на крыльцо дома. Здесь он спрятался за дверь и с тоской стал смотреть через щёлку на точильщика.
У Пети тряслись коленки. Он чувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое…
Ножичек был готов. Точильщик раскрывал его на обе стороны и ухмылялся. Ножичек, видно, ему понравился.
Вот он сложил его и сунул в карман фартука. Глядит по сторонам. Солнце поблёскивает в его очках. Утирает ладонью пот с лица.
Опять смотрит по сторонам. Что делать? Ведь уйдёт сейчас.
А вот и Сёмка идёт, заложив руки в карманы. Ух, жадина, погоди!.. Не такое увидишь!
— Мальчик, поди сюда! — кричит Сёмке точильщик.
Сёмка стоит спиной к крыльцу. О чём-то говорит и пожимает плечами. Вытаскивает руку из кармана, шевелит ею. Видимо, он крутнул камни на станке. Рука дёргается.
— Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править! — кричит точильщик и поднимает на плечо станок.
Ножичек! Ножичек уходит! Штопор, ножницы — эх!..
Пете хочется броситься за точильщиком, догнать его и закричать:
«Отдайте, дяденька, милый, отдайте!»
Но — всё! Сёмка идёт к крыльцу, заложив руки в карманы. Посвистывает.
Петя еле сдерживал рыдания. Он взбежал к себе на этаж и почувствовал, что больше не может не плакать…
Если бы не пришла бабушка, Петя просидел бы на лестнице весь день и всю ночь. Ему нечего было делать ни в комнате, ни во дворе. Правда, он должен был готовить уроки: подходила к концу последняя четверть, за ней — каникулы, но разве можно спокойно сидеть за книгой, когда нет больше в кармане любимого ножичка?..
За что бы ни брался Петя, всё у него выпадало из рук. Даже бабушка заметила:
— Что ты, Петенька, кислый какой-то?
«Кислый какой-то! А ведь всё из-за тебя да из-за Сёмки, — горестно думал Петя. — Тут не только скиснуть — свернуться можно».
Как Петя дожил до вечера, он и сам не помнит.
Он лежал на диване, закрыв ладонями глаза. Он ясно видел, как из-под вертящихся камней летели искры, как точильщик любовался ножичком. Потом всё это исчезало, и откуда-то из темноты вдруг снова выплывал ножичек, похожий на подводную лодку.
