Зеленые Млыны - [8]

Входя в райком, Мальва обратила внимание на гигантский фикус в коридоре — он жил там со времен Максима Тесли, но куда более значительным наследием Тесли оказалась Варя Шатрова, завоевавшая аскетическое сердце Синицы. Клим Иванович, бывая в Вавилоне, обходил двор Кожушных, и когда мать нет нет да и обронит: «Что-то давно не залетает к нам Синица…», Мальва отвечала: «А что он тут потерял? Если нет любви, не родилась она с первого взгляда, так и ждать ее нечего». Мальва ощутила это еще, когда, овдовев, впервые привязала своего жеребца у крылечка коммуны., И вот Зеленые Млыны. Там агроном Журба, неравнодушный к ней еще с козовских курсов, где преподавал растениеводство. «Рыжий гений» (так его прозвали на курсах) великолепно знал растения, знал все тайны расселения и размножения. Мальва на всю жизнь сохранит в памяти теорию двойного оплодотворения отдельных видов какого то профессора Финна, которую Журба узнал на курсах в Белой Церкви и читал здесь с особым увлечением. А вот сердца женского «Рыжий гений» не знал, боялся, полагая, верно, что оно создано совсем не для него, не для таких теоретиков, как он, а для мужей практических. Мальва же была не просто слушательницей, а еще и парторгом курсов, свободно держалась с директором Сосниным и даже с самим Климом Синицей, возлагавшим на курсы большие надежды и часто приезжавшим послушать «красных профессоров». Ну, а гении осторожны, они умеют все взвешивать на своих незримых весах. Мальве чем то нравился этот Журба, возможно, своим благоговейным отношением к растениям, к их необъятному миру. Только на выпускном вечере, приглашенная Журбой на вальс, Мальва намекнула, что неравнодушна к нему. И вот теперь она спросила Яшу Тимченко: а что же именно может там, в Зеленых Млынах, изменить всю ее жизнь на данном этапе? (Уж не Федор ли Журба?)

Оказалось, нет. Заворгу ничего неизвестно о её отношениях с Журбой, Яша пришел в райком позже, когда курсы в Козове уже были свернуты, и представляет их только по записям своего предшественника, который от райкома опекал их, готовил о них справки для высших инстанций и в этих справках неизменно приписывал Соснину в его лекциях то правый, то левый уклон. Яша, вероятно, не больно разбирался в этих уклонах, так же, впрочем, как и Мальва; для него важно было основное — есть или нет у человека взгляд вперед, в будущее, ему казалось, что у Мальвы Кожушной такой взгляд есть, и поэтому он поддержал идею первого о Зеленых Млынах. Яша сказал, что именно ей, Мальве, выпало на долю построить первое социалистическое село. Не в Вавилоне, не в Козове, не в Прицком, а именно в Зеленых Млынах. Для этого, мол, не надо ничего выдумывать, надо только снести хутора, построить в степи одну единственную современную улицу, социалистическую, подчеркнул Яша, а хуторское распахать, сровнять с землей, засеять пшеницей, гречихой, медуницей, то есть еще раз раскулачить Зеленые Млыны и создать из них социалистическое село. Яша говорил так запальчиво, что Мальва поняла: эта идея нового села принадлежала ему самому. Похоже, что так оно и было. Слушая заворга и видя, как он расцвел, рисуя ей будущее Зеленых Млынов, Мальва вместе с тем прекрасно понимала, насколько все это не ко временя, и невольно рассмеялась: «Вам хочется, Яша, чтобы лемки убили меня за эти хутора. Они ведь испокон веков живут там, с тех пор, как их предки поселились в степи». Яша не растерялся, более того, он даже как бы подрос, пробежался по кабинету, штанины его торжествующе захлопали. «Убьют — назовем село вашим именем… Кожушное!.. Неплохо ведь, а? Памятник вам поставим. Я бы уж об этом позаботился. Да и Клим Иванович, конечно… Хотя теперь редко убивают… Враг начал действовать тихой сапой. Тихой, Мальва Орфеевна». — «Спасибо, Яша, за утешение. Только не так просто вырвать лемков из хуторов. Это, почитай, вторая коллективизация. Надо ведь сломать людям всю их жизнь. Сломать, Яша». — «Правильно! Только так: сломать! Ни Аристарх Липский, ни товарищ Журба, ни учителя тамошние уже не способны сделать это. Они там все свои, все родичи, все один за другого горой. А вы из Вавилона… Чужая… Посторонняя… Не сразу, понятно, а обживетесь, осмотритесь, тогда и давай, рушь — честь вам и слава…»

Обидно было — этот Яша Тимченко почти ни во что не ставил ее жизнь. Правда, у него хватило такта сказать: «Если что, я пойду на ваше место». И Мальва почувствовала: он на самом деле готов хоть сейчас, у. него и друг там есть, Домирель, учитель, турок наполовину, — пошел бы, да молод еще, лемки не поверят такому. Здесь он заворг, это совсем другое дело, здесь за ним первый, райком, штатпроп, Глинск. А там все это отдалится. Там заяшкают. «Не те времена: ни коня, ни шашки, ни тачанки. А вам, Мальва, такое дело в самый раз. Домиреля скоро примем в кандидаты, это будет ваша правая рука, он чудесно рисует, вот и пусть нарисует им сперва то, новое село…» Он стал рассказывать Мальве о Журбе, об Аристархе, об остальных —? народ это сложный, с лемком надо пуд соли съесть, чтоб из одного колодца напиться. Мальва согласилась при одном условии: если сами лемки приедут за ней, сами позовут.