Зеленые глаза Баст - [73]

Где-то вдали шумел деловой Лондон, но нас окружала та же тишина, что царила вокруг моего коттеджа; мы напряженно вслушивались — и оба четко различили завывание псов!

— Вы слышите? — спросил Гаттон.

— Еще бы! — ответил я.

Я с силой надавил на кнопку звонка. В прихожей горел свет, но к двери никто не подошел. И вдруг Гаттон крикнул:

— Господи, смотрите!

Он потащил меня назад и указал на окно второго этажа.

Там я увидел силуэт: несомненно, это была Изобель. Кажется, она пыталась распахнуть шторы… но к ней потянулась длинная тень руки и рывком повлекла Изобель вглубь комнаты. До нас донесся сдавленный крик.

— Господи! Оно схватило ее! — прошептал Гаттон.

Он поднял руку, и тишину прорезала резкая трель полицейского свистка.

Крепкую главную дверь нам было не вышибить без помощи инструментов, и мы заметались у дома в поисках другого входа.

— Сюда! — вдруг закричал Гаттон и ткнул пальцем вверх: он показывал на ветви старого вяза, раскинувшегося прямо под окном. Стекло было разбито вдребезги, и лишь несколько осколков, похожих на кинжалы, сверкали внутри рамы.

— Сможете забраться?

— Придется! — ответил я.

Не откладывая, я принялся карабкаться на вяз, благо я помнил, как проделал это в Фрайарз-Парке. Первые ветки начинались на высоте шести футов, и взбираться оказалось сложнее, чем я ожидал, но наконец мне удалось достичь довольно крупного обломка отпиленного когда-то сука. Гаттон отличался меньшей ловкостью, но когда я не то вошел, не то упал на пол комнаты второго этажа, он уже оказался на ветке позади меня, а стоило мне выскочить в открытую дверь, как он ввалился в окно, и мы оба, бок о бок, помчались по коридору к комнате над крыльцом, откуда вновь раздались ужасные крики и шум возобновившейся борьбы.

Подскочив к закрытой двери этой комнаты, я буквально бросился на нее всем телом. Она распахнулась… и предо мной предстало ужасающее зрелище.

Распростертая на диване в оконной нише Изобель все сильнее вжималась в разбросанные на нем подушки, пытаясь освободиться от склонившейся над ней высокой, гибкой, одетой во все черное женщины; та стояла ко мне спиной, однако я видел, что ее пальцы сдавили горло Изобель!

Все переменилось в ту секунду, когда открылась дверь. Не обернувшись (ни мне, ни Гаттону так и не удалось даже мимолетно увидеть ее лицо), женщина в черном вскочила на подоконник, мгновенно открыла окно и, к моему ужасу и изумлению, канула во тьму!

Я первым делом кинулся к Изобель, а Гаттон единым махом пересек комнату и высунулся из окна, глядя на дорожку в саду. И, опустившись на колени рядом с потерявшей сознание девушкой, я поймал себя на том, что прислушиваюсь, не раздастся ли звук падения тела на гравий. Но его не было. Это сверхъестественное создание и впрямь обладало грацией кошки. Тишину дома разорвала монотонная трель полицейского свистка. Откуда-то издали раздался ответ.

* * *

Я долго был не в состоянии убедить себя, что Изобель спаслась из когтей женщины-кошки без каких-либо жутких увечий. Я содрогался, вспоминая о хланкуне и других убийственных изобретениях сумасшедшего доктора-евразийца. Я не верил даже словам местного врача, спешно прибывшего в дом, ибо сознавал, как скудны его познания по сравнению с могуществом доктора Дамара Грифа. Но хоть я и продолжал дрожать, думая о том, что произошло бы здесь, появись мы на несколько минут позже, факт остается фактом (за что я возношу хвалу Небесам): Изобель не получила никаких серьезных ранений от рук нападавшей.

Но — увы! — она до сих пор просыпается по ночам с криком ужаса. Он всегда один и тот же: «Зеленые глаза Баст!.. Зеленые глаза Баст!»

Глава 29. ПОСЛЕСЛОВИЕ

Жаль, что не в моих силах полностью удовлетворить любопытство читателей, желающих знать, кем на самом деле была «Нахема», эта женщина-кошка или психогибрид, как ее в назвал своем признании доктор Дамар Гриф. Но, будучи летописцем странных и наводящих ужас событий, перевернувших в то время всю мою жизнь, считаю своим долгом сообщить, что с той минуты, когда она выпрыгнула из окна миссис Уэнтворт на садовую дорожку, ни мне, ни кому-либо другому не представилась возможность узреть ее вновь.

По окончании поисков, приведших в действие сложный аппарат Нового Скотланд-Ярда по всей территории страны, инспектор Гаттон был вынужден признать свое поражение. Женщину, которая сыграла главную роль в трагедиях, уничтоживших род Каверли, арестовать не удалось, и объяснение инспектора заслуживает внимания.

— Понимаете, мистер Аддисон, — сказал он мне однажды вечером, — чем больше я думаю о Нахеме, тем больше сомневаюсь, существовала ли она на самом деле!

— О чем это вы, Гаттон? — спросил я.

— Видите ли, — начал он, — хотя вы, я и многие другие готовы поклясться, что в этих преступлениях была замешана женщина, мы (если не брать в расчет рассказ Дамара Грифа) ничего не знаем о ней, кроме того, что у нее были удивительные глаза.

— И исключительное проворство, — вставил я.

— Да, тут не поспоришь, — согласился он, — она обладала воистину феноменальной ловкостью. Но все-таки, как я уже говорил, за исключением этих сведений и свидетельства доктора Дамара Грифа, у нас нет никаких