Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [37]

Мы приняли решение ехать в Михайловку и Терновку. Я сел в один броневик с солдатами наверху его, а тов. Девицкий М.П. сел в другой броневик, так мы въехали в село Михайловку. В с. Михайловке не было бело-зеленых бандитов, все сбежали и, возможно, скрылись у кулаков. Было уже поздно, и, не зная обстановки в селе Терновке, мы возвратились в Родничок.

На другой день с прибывшими красноармейцами мы пошли в село Михайловку. Перед Михайловкой мы рассыпались в цепь, и все село было прочесано, бело-зеленых бандитов не оказалось. Отряд пошел на с. Терновку. Весь отряд из нас местных коммунистов и присланных красноармейцев состоял около 150 чел. Когда мы подошли к с. Терновке, то увидели, что на краю села были вырыты окопы, завязалась перестрелка, мы увидели, что с правого и левого флангов нас обходят в численном превосходстве, и решили отступить к с. Михайловке. В перестрелке под Терновкой у нас потерь не было, но из бело-зеленых бандитов мы убили зеленчука Румянцева Тимофея Михайловича.

При отступлении из Михайловки мы арестовали гражданина с. Михайловки Лихолетова Прокофия, который гнался за мной и передал меня бело-зеленым бандитам. Арестованного Лихолетова передали в распоряжение Балашовской УЧК».

Вот так стремительно могли меняться обстановка и судьба в считаные часы на передовой линии зеленого восстания.

«Общее суждение уездных работников того времени сводилось к тому, что если бы командный состав был более удачно подобран, то, возможно, восстание зеленых было бы подавлено своевременно». Автор хвалит отряд Черемухина, более того, «опыт в работе отряда тов. Черемухина мы применяли у себя при работе в УЧК. Мне руководство уездной чрезвычайной комиссии в лице председателя тов. Василенко часто поручало выезды в села Родничковской и Данилкинской волостей для выявления похитителей ценностей из города Балашова в период пребывания там белых банд. Мой отряд в количестве 6–8 человек иногда привозил обоз изъятых ценностей — солдатское обмундирование, кожи и т. п. Вылавливались дезертиры, и некоторые из них предавались суду военного трибунала. Так, например, доставленный из села Терновки дезертир Рогов Петр Степанович оказался злостным дезертиром и военным трибуналом был приговорен к расстрелу.

Проводились более серьезные операции, как, например, прочистка лесов в с. Инясево и других населенных пунктах Балашовского уезда, по поимке дезертиров и бандитов»²⁸¹.

Прихоперская зеленовщина угасла, не дав значительного пополнения в белые ряды, хотя и продемонстрировала значительный антибольшевистский потенциал деревни.

Северный регион

Бунты осени — ранней весны 1918–1919 гг. в северном регионе сменяются массовым уклонением от мобилизаций, а дезертиры, в свою очередь, выступают как главная сила зеленых отрядов. Зеленые при более или менее активной поддержке населения, с одной стороны, и силовые инстанции советской власти, — с другой, становятся главными действующими силами в регионе за линией фронта²⁸².

В северных губерниях царил голод. По данным Вологодского уездного продовольственного комитета от 26 июня 1919 г., например, три «разряда голодаемости» охватывали весь уезд: шесть волостей в первом, восемь во втором и тринадцать в третьем²⁸³. Продком открывал детские столовые. В бесхлебном крае никакая «третья» позиция для крестьян в прифронтовых районах не была возможна. Здесь крестьянские отряды не могли долго опираться на ресурсы села. Напротив, они стремились заручиться поддержкой той или иной государственности и не допустить очередного прихода линии фронта с новыми грабежами. Нередко антибольшевистские отряды крестьян настойчиво просили поддержки у архангельского белого правительства. При этом имущественное положение той или иной волости в выборе стороны не играло определяющей роли²⁸⁴. Так возможные «зеленые» оказывались красными или белыми партизанами, с перспективой встраивания в регулярные воинские формирования.

Жизнь прифронтовых районов во многом определяли военные перегрузки. Вологда в сентябре 1919 г. вмещала 120 тысяч человек — втрое больше довоенного. Десятки церквей были отданы под размещение войск и учреждений. Жестокости Кедрова усугубляли нервозность на фоне голода. В этих условиях дезертирство превратилось в мощный военный фактор в красных тылах. В конце июня до 10 тысяч дезертиров находилось в Вологодском уезде. 2 июля началось восстание на границе Ярославской и Вологодской губерний с участием до 15 тысяч дезертиров и крестьян. Подавление восстания было жестоким и потребовало привлечения боевых частей 6-й армии. Параллельно в Даниловском и Любимском уездах Ярославской губернии число восставших достигло 8 тысяч человек. В. Васёв справедливо указывает, что восстание такого масштаба, случись оно в белом тылу, смело бы и белых, и интервентов²⁸⁵. Интересно, что это движение заметил и профессор Готье, по скупым замечаниям прессы. 23 июня (6 июля) он записал в дневнике: «Вчера они признались в утере ими Балашова и Богодухова; кроме того, вспыхнуло что-то между Ярославлем и Вологдой, взорван мост и разобран путь; туда отправилась ВЧК»