Зеленая звезда - [47]

«Абдулладжан, поздравляю, поздравляю от чистого сердца, — произносит учитель, и голос у него такой заискивающий. — Я горжусь тем, что когда-то, хоть и немного, имел счастье быть вашим преподавателем: Как поживает Иргаш-ака… э-э, Гафурджан-ака? Как его здоровье? Как это будет выглядеть, если я навещу его? Найдет ли он время принять меня?»

Абдулла отрицательно качает головой.

«Понимаю, понимаю, — торопливо продолжает Хасанхан. — Сейчас он очень занят. Столько гостей, всех надо уважить, принять… Я беспокоюсь за его здоровье. Если бы вы передали, чтобы он себя не слишком утруждал…»

Да… Вполне мог быть подобный разговор, если бы он стал академиком…

— Он долго смотрел себе под ноги вдумчивым взором ученого, — услышал он голос Пулата.

Саяра рассмеялась.

— Что? — спросил Абдулла.

— Да ты призадумался, а он шутит, — объяснила Саяра.

— А… Я и в самом деле задумался, — сказал Абдулла.

— О чем же это, Аду? — спросила девушка.

— Во-первых, где мы будем ужинать?

— Да там же, в Петергофе, — ответил Пулат.

— Побежали! — Саяра потащила их вперед. — Боюсь, как бы касса не закрылась.

В Петергофе Саяра сразу повела ребят к Большому каскаду. Веселый блеск высоких водяных струй, позолота скульптур, нарядный фасад дворца, зелень листвы и газонов — все сливалось в удивительную картину.

Они приблизились к богатырской фигуре Самсона, раздирающего пасть льва. Из пасти зверя бил могучий двадцатиметровый фонтан — самый высокий в Петродворце.

— Вот красотища-то, а? — сказала Саяра.

— А мне Самсон не очень нравится, — вдруг заявил Пулат. — Другие скульптуры хороши, а Самсон как-то грубовато сделан.

— Это оттого так кажется, — объяснил Абдулла, — что мы подошли к нему слишком близко…

«Правильно, — подумала про себя Саяра, — четыре года назад он бы этого не сказал…»

— Разве не так? — спросил Абдулла.

— Ладно, я сейчас не буду с тобой спорить, — Пулат махнул рукой, — мне надо сначала поесть!

— Не торопись, может, мы здесь в последний раз. В последний раз, понимаешь?

— Ты прав, Аду! — грустно сказала Саяра. — Когда мы это еще увидим, кто знает?

— Не переживай. У нас такая работа, — сразу посерьезнел Пулат, — будем приезжать сюда в командировки.

— Ну, приезжать по работе…

Эти слова Саяры заставили парней задуматься. Да… Осталось всего восемь месяцев. Восемь месяцев юности, восемь месяцев студенческой жизни.

— Интересно, — проговорил Пулат, — что лучше — учиться или работать?

— Я бы так и осталась студенткой, — сказала Саяра.

— Какая бы в таком случае была от тебя польза?

— Стало бы на одного плохого физика меньше. Только и всего. Вот вы с Аду — другое дело.

— Не равняй меня с Абдуллой, — сказал Пулат. — Он, по-моему, создан для работы. А я, говоря откровенно, поучился бы еще годика два. Жаль, что это невозможно.

— Всем нам будет трудно на первых порах. Но ничего, привыкнем… — Абдулла улыбнулся. — Однако, Саяра, я никак не могу представить тебя, к примеру, возле реактора.

— Может, мне поступить в библиотечный институт?

Абдулла рассмеялся, покачал головой:

— Нет. Мы будем работать вместе. Мы так будем работать, что…

— Все станем академиками, — заключил Пулат.

— Вот именно…

В ресторанах Петергофа осетрины в тот день не оказалось. Они погуляли немного по парку, а потом поднялись по лестнице и встали над каскадом у балюстрады, протянувшейся перед фасадом дворца. Вдали серебрился Финский залив, по сторонам в бесконечном разнообразии тонов зеленел парк, вперед к морю уходила узкая полоска Морского канала с двумя небольшими мостиками. А ближе, прямо у их ног взлетали и падали, пенились, кружились, шумели бесчисленные водяные струи…

В город они вернулись опять на «Ракете» и по настоянию Абдуллы направились в «Асторию».

Хорошо они там провели время, славно: ПОД конец этот пышный ресторан показался Пулату обыкновенной студенческой столовой.

— Непонятно, почему это мы сюда раньше не заходили, — говорил он.

К своему общежитию они подошли, когда уже было довольно поздно. Поднялись на пятый этаж. И тут Пулат неожиданно стал прощаться.

— Мы же договаривались чай пить… — удивился Абдулла.

— Хватит мне, — невнятно сказал Пулат и провел рукой по лицу. — Что-то меня ко сну клонит.

И он ушел. Саяра прислонилась к стене.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Абдулла. — Или тоже спать хочешь?

— Нет, все в порядке, — сказала Саяра. Голос ее звучал приглушенно.

— Ты очень рада?

— Чему? — не поняла девушка.

— Что стала дочерью академика…

— Я рада за отца. Академик Академии наук Узбекской ССР. Ты тоже им станешь, не беспокойся…

— Не надо шутить.

— Я хорошо знаю тебя, — сказала Саяра и взяла его за руку. — Ты этого достигнешь.

— Не смейся.

— Я не смеюсь. Я не смеюсь над тобой.

— Я тебе не верю.

— Зря…

Они зашли в комнату. Девушка повернула выключатель и бросила плащ на диван.

— Я сейчас, — сказала она. — Ты посиди пока, не скучай. А я заварю покрепче.

— Делай по своему вкусу.

— Ладно…

Саяра сняла с подоконника фарфоровый чайник, прихватила со стола жестяную коробку с фамильчаем и вышла. Абдулла постоял немного у окна, открыл форточку. Все равно в комнате не стало прохладней. Когда он снял пиджак и стал прилаживать его на спинку стула, от его рубашки внезапно отскочила пуговица, упала на пол. Абдулла поднял ее и положил на стол. Потом уселся на диване. В это время и вернулась Саяра.