Зеленая звезда - [13]

— Сейчас, что ли? — заколебался Абдулла.

— Нет, вечером.

— Ладно.

В сумерках дети перелезли через дувал и очутились во дворе Дадабая-амаки. Оказалось, хозяин закрепил один конец цепи на столбе террасы. Абдулла осторожно размотал цепь, потянул ее легонько. Беркут подошел к краю крыши.

— С цепью он лететь не хочет, — сказала Гюльчехра. — Надо ему ногу освободить.

— А как? Ведь он нас заклюет…

— Мы на него мешок набросим.

Они так и сделали: взобрались на крышу, накинули на орла мешок. Дети даже удивились, до чего спокоен беркут: с курицей и то хлопот было бы больше. Они сняли со страшной, когтистой лапы цепь, сбросили ее во двор, сдернули с орла мешок и отскочили к лестнице. И что же? Беркут не хотел улетать! Он прижался к трубе и вдруг спрятал голову под крыло!

— Что это он? — удивился Абдулла.

— Не знаю… Ничего, сейчас полетит…

Гюльчехра схватила длинную палку и стала подталкивать беркута к краю крыши. Вот он уже на самом краю. «Ну, сейчас полетит», — подумал Абдулла. Орел и в самом деле полетел, но только вниз. Он тихо опустился во двор.

— Да у него крылья подрезаны! — вдруг догадалась Гюльчехра.

Беркут величественно прошел мимо террасы, приблизился к тому месту, где вчера ужинал, и снова, нахохлившись, спрятал голову под крыло.

— Что теперь будем делать? — испуганно спросила Гюльчехра.

Что было ответить? Не знал он, что делать. Пожал плечами. В первый раз он увидел, что Гюльчехра испугалась. Дети спустились с крыши и, пригорюнившись, сели у порога.

— Хорошо еще, никто не знает, что мы натворили, — вздохнув, сказал Абдулла.

— Конечно, — пришлось согласиться Гюльчехре. — Вот было бы крику! Я боюсь Дадабая-амаки. У него глаз дурной. Вот такой. — И Гюльчехра вытаращила глаза, пытаясь изобразить Дадабая-амаки.

Абдулла рассмеялся.

— Чего ты смеешься?

— Дадабай-амаки никогда так не таращится. У него глаза всегда одинаковые — рыбьи.

— Нет, он таращит глаза, — настаивала на своем Гюльчехра.

— Не таращит.

— Нет, таращит!

— Ладно, пусть будет по-твоему. Послушай-ка, — сказал Абдулла, поняв, что спорить с ней бесполезно. — Самое лучшее сейчас удрать. А то подойдет Дадабай-амаки — целым отсюда не выберешься. Что ты скажешь на это?

Они поднялись с порога и пошли к воротам. Гюльчехра оглянулась: беркут ковылял за ними! Дети обошли вокруг дома — беркут не отставал! Они останавливались, и он замирал на месте. Но стоило двинуться вперед, он следовал за ними.

Гюльчехра растерялась и заплакала.

— Что теперь будем делать? Он от нас не отвяжется…

Абдулла молчал. Ему тоже стало страшно. Почему этот орел бежит за ними, как собака?

Вдруг дети замерли: ворота со скрипом отворились, и во двор вошел Дадабай-амаки. В руках он держал свою большую сумку. Хоть и темновато уже было, он сразу заметил нежданных гостей:

— Кто вы такие?

Дети молчали. Зубы у них выбивали дробь от страха.

Дадабай-амаки поднялся на террасу и зажег фонарь.

— Никак, это дочь Ганишера, — сказал он, посветив фонарем. — А этого сорванца что-то не припомню.

Гюльчехра заплакала.

— Перестань реветь. Как вы сюда попали? Ну что ж, не хотите разговаривать — не надо, — Дадабай-амаки опустил фонарь. — Я ведь в детстве тоже не был ангелом. Совал нос не в свое дело. Все-то мне было любопытно.

С этими словами он спустился с террасы во двор и увидел на земле нахохлившегося беркута.

— А вот это уж совсем нехорошо, — произнес он. — Зачем вы сбросили его с крыши! Слепому человеку трудно жить без поводыря. А этот беркут не только слеп, но и стар, — Дадабай-амаки покачал головой. — Когда-то он спас меня от голодной смерти в горах. Вот я его и кормлю…

— Мы не знали, дядя, — сказала сквозь слезы Гюльчехра. — Мы больше не будем его трогать…

— Верю, дочка, верю, — улыбнулся Дадабай-амаки.

Дети пошли домой, не глядя друг на друга. «А ведь дядя-то хороший человек», — подумал про себя Абдулла.

Однако через какую-то неделю Дадабай-амаки исчез из кишлака вместе с беркутом. Долгое время о нем ничего не было слышно. А потом по кишлаку пронесся слух, что геологическая партия, в которой работал Дадабай-амаки, открыла месторождение какого-то важного, редкого металла… Абдулла вспомнил, как они с Гюльчехрой порадовались за этого доброго человека…

И еще один случай вспомнил Абдулла. Тоже давно это было, в шестом или седьмом классе. Их тогда попросили отвести лошадей на дальний полевой стан. Жарко было. Они ехали рядышком по берегу канала, а потом пустились наперегонки. Абдулла первый прискакал на стан и с удивлением обнаружил, что людей там нет. Наверно, не дождались подмоги, ушли работать на дальнее поле.

— Здесь и подождем! — крикнул он Гюльчехре.

Они спешились и присели на глиняном возвышении возле пруда — хауза.

Вокруг было тихо. Гюльчехра схватила камешек и бросила его в воду. Она долго следила за расходившимися, поблескивающими на солнце кругами.

— О чем это ты задумалась? — спросил Абдулла.

— Да просто так… — сказала она. — Я думаю о том, кем мы будем, когда вырастем.

— А кем мы будем?

— Ты будешь ученым.

— Ученым? — удивился Абдулла.

— Да, ученым. Будешь носить большой портфель, станешь похож на того очкастого профессора. Помнишь кино «Депутат Балтики»?