Зеленая тетрадь - [22]

Я засмеялся:

– Ну, с персонажем вестернов я себя, конечно, не идентифицирую. Но в чём-то вы правы, адреналина в моём занятии хватает. Это и впрямь своего рода охота. Я ведь имею дело не с простыми людьми, а с теми, кто, как правило, уже занимает солидную должность и весьма неплохо зарабатывает. Порой получает и не зарплату, а доход с собственного неплохого бизнеса. И если я просто приду к этому человеку с улицы и скажу: «Иванываныч, а не хотите ли перейти на работу в такую-то компанию?», он, возможно, и слушать-то меня не станет.

– И как же вы выходите из положения? – интерес Жени выглядел абсолютно искренним.

– Каждый раз по-разному, ведь каждый человек индивидуален. Когда на примете появляется конкретная кандидатура, норовлю как можно больше узнать о нём. Чем он увлекается, где бывает, что ему можно предложить, чтобы действительно его заинтересовать. И это совсем не обязательно более крупная сумма, иногда человека можно соблазнить самыми неожиданными вещами. Недавно я переманил с места на место одного крутого программиста тем, что организовал ему доступ в закрытый яхт-клуб, о котором он давно мечтал.

– Ух ты! – не без восхищения проговорила Женя. – Тогда это уже больше похоже на работу не шерифа, а скорее частного сыщика. Как в детективных романах. Я очень люблю детективы, а вы?

– Тоже, – ответил я, ничуть не покривив душой. – А вы, Женя, чем занимаетесь?

– Ну, – она слегка смутилась, – моя профессия далеко не такая интересная, как ваша. У меня всё куда более прозаично: я переводчик.

– Ну, почему же прозаично. Это тоже интересно. И какой язык?

– Английский, французский, итальянский. Недавно начала – в духе времени – учить китайский, но им пока ещё владею не слишком хорошо.

– Да, я много раз слышал, что китайский язык очень труден, особенно произношение…

Наш разговор прервало появление стюардесс, развозивших в тележке напитки. Кирилл забрал свой томатный сок, не снимая наушники, и даже как будто ни на секунду не оторвав взгляда от окна. Мне оставалось только гадать, на что он с таким интересом уставился, ведь самолёт уже давным-давно набрал высоту и за иллюминатором виднелось только небо.

Женя попросила чай. Я хотел было заказать кофе, но вовремя вспомнил, что лечу экономклассом, а тут вряд ли можно рассчитывать на хорошее качество, и последовал примеру соседки.

– И где вы работаете, Женя, в какой компании или организации? – поинтересовался я, когда тележка с напитками, кажущаяся просто огромной в таком узком проходе, покатила дальше.

– Ни в какой, – снова с улыбкой отвечала Женя. – Я свободный художник. Это довольно удобно.

– Согласен с вами, – кивнул я. – Я тоже давно оценил все преимущества мобильности, когда ты не привязан ни к рабочему месту, ни к определённому времени.

– Ох, время – это моё слабое место, – покачала головой Женя. – Вроде бы работаю дома, времени на дорогу не трачу, а всё равно успеваю так мало…

– Ну, ещё бы, – понимающе кивнул я. – У вас ведь семья, сын-школьник… Да ещё и китайский учите.

– И дети.

– Дети? – не понял я. – У вас есть ещё дети, кроме Кирилла?

– Нет, Кирка – мой единственный сын, – объяснила она. – Я имею в виду свою волонтёрскую работу.

– О, так вы волонтёр! И где?

– В детском доме.

«В детском доме»… Твою мать, когда ж я наконец перестану вздрагивать от этих слов?

– Надеюсь, вы имеете дело не с особыми детьми? – спросил я, вспомнив свою первую студенческую любовь Наташу.

– Нет, – покачала головой Женя. – Боюсь, на такую работу я не гожусь. Для особых детей наверняка нужна специальная подготовка, а у меня её нет. Конечно, я занимаюсь самообразованием, постоянно читаю литературу по психологии, особенно по детской. Но тем не менее я совсем не профессионал в отличие от вас.

– Ну, в возрастной психологии я, скорее всего, куда меньший профессионал, чем вы, – вернул я комплимент. – Я ведь специализируюсь совсем в другой области. А вы, значит, работаете волонтёром с обычными детьми?

– Да. Практически каждые выходные в обычном детском доме, в Орехово-Борисове.

– Только в одном?

– Да. Знаете, я привязалась к этим детям, и они ко мне…

– И давно вы этим занимаетесь?

– Лет пять уже, наверное, как рассталась с мужем.

Значит, всё же развод.

– Мы расстались мирно, – продолжила Женя, – но всё равно после развода я почувствовала такую пустоту… Ну и вспомнила мудрое выражение, которое любила повторять моя бабушка: «Когда тебе плохо, найди кого-то, кому ещё хуже, и помоги ему».

– Вы потрясающая женщина.

– Да перестаньте. Такая же, как все. На самом деле многие хотели бы помочь сиротам, но обычно не знают, как это сделать. Чаще всего всё сводится к подаркам – а это ведь неправильно.

– Неправильно? – удивился я. – Почему? Всегда считал, что спонсоры, занимающиеся благотворительностью, делают хорошее дело… Хотя, возможно, вы в чём-то и правы. Ведь с точки зрения психологии их деятельность – это всего лишь попытка откупиться от проблемы. Своего рода компенсация чувства вины.

– Именно так, – кивнула Женя. – Люди не хотят думать о том, что интернатские дети не видят в этих подарках ценности. У них практически нет понятия «личная собственность». Тумбочки не закрываются, одной вещью пользуются все подряд, старшие и более сильные отбирают всё ценное у маленьких и слабых… Но дело даже не в этом. Дети привыкают, что подарки от спонсоров валятся на них, можно сказать, с неба. Представляете, на прошлый Новый год у нас каждый ребёнок получил не меньше пятнадцати килограммов конфет и даже не по одному, а по несколько смартфонов от разных спонсоров. Причём смартфоны подарили всем детям, вплоть до малышей, которые ими потом только что не в песочнице играли. Ну, скажите на милость, разве это правильно?