Зеленая революция - [2]

Вышеизложенные взгляды у нас в стране либо чужды, либо подозрительны. Тот, кто делает ставку на новые изобретения и инновации, рискует навлечь на себя упрек в слепой вере в технику. Нам милее фатализм: последние 150 лет стремительного роста были, дескать, уникальным периодом, его невозможно продлить, его завоевания не могут заимствовать другие континенты. Основой благосостояния индустриальных стран является хищническое отношение к природе. Дальнейший рост и стабильность несовместимы. Открытые месторождения топливных ресурсов иссякают. Праздник близится к концу. Стабильной можно назвать только жизнь бедняков в развивающихся странах. Если они попытаются достигнуть нашего уровня благосостояния, планету ждет окончательный коллапс. Наш образ жизни не поддается глобализации. Поэтому нужно радикально ограничить запросы. Не сделаем этого добровольно — кризисы и катастрофы непременно опустят цивилизацию на приемлемый для природы уровень.

Я не разделяю эти убеждения. Однако никто не может гарантировать, что мрачные прогнозы не реализуются. Невзирая ни на какие климатические конференции и договоры о намерениях, в 2012 г. был поставлен новый мировой рекорд по выбросам парниковых газов. Если мы будем продолжать в том же духе, изменение климата примет угрожающие масштабы. В драматическом противостоянии сошлись инновации и катаклизмы. Чтобы выиграть, нам нужна самая настоящая зеленая революция. Тут не может быть никакого «бизнес-плана», от А до Я расписывающего, что делать дальше. Любая революция — поиск, который неизвестно чем закончится. Правда, мы должны понимать, в каком направлении двигаться: открывать новые земли или составлять план отступления. Нам предстоит новая эра грюндерства или придется просто справедливо распределить то немногое, что останется? Это совершенно разные вещи, совершенно разные задачи. То, какую песню мы запоем, определит вектор развития и выбор союзников.

После того как в 2008 г. лопнул финансовый мыльный пузырь, в моду вошел культур-пессимизм. Ничего удивительного. Мы это уже проходили[1]. Уверенность уступает место сомнениям. Средние слои охватывает страх перед будущим. Большинство немцев уже не верит, что их дети будут жить лучше. Перемещение центра мировой экономики в Тихоокеанский регион усиливает ощущение, что Европа катится вниз. Критика капитализма слева[2] смыкается с неприятием общества потребления, присущим консерватизму. Однако, считая расколы и напряжение в обществе симптомами финального кризиса «общества роста», мы упускаем из виду, что кризисы служат катализатором модернизации капитализма. Так, социальное государство возникло как реакция на массовую нищету и подъем рабочего движения, «Новый курс» Рузвельта был ответом на Великую депрессию начала 1930-х гг., социальную демократию породили опустошения национал-социализма и войны.

Сегодня мы стоим на пороге очередной крупной трансформации, которая коснется нескольких измерений:

• Глобализация переходит на новую ступень, вторгаясь в самые отдаленные уголки земного шара. Новые технологии, идеи, движения, новый образ жизни становятся глобальными. Конфликт между традицией и Модерном заметен во всех культурах, на всех континентах.

• Экономическая динамика перемещается с трансатлантической на тихоокеанскую ось. Старые промышленные страны утрачивают монополию на высококачественную продукцию и технологии, новые индустриальные страны сразу вступают в эру высоких технологий.

• В ходе стремительного подъема бывших стран третьего мира миллиарды бедняков превращаются в средний слой. То, что прежде считалось «западным образом жизни», становится обычным для мирового среднего класса. При этом потребление природных ресурсов растет.

• Невзирая на стремление государств установить твердый контроль на границах, глобальная мобильность капитала и товаров сопровождается повышением человеческой мобильности. Возникает новая транснациональная элита.

• Современные коммуникационные технологии сжимают пространство и время, открывая возможности для всемирной кооперации в невиданном ранее объеме и темпе. Это касается как коммерческих предприятий, так и организаций гражданского общества.

• Дигитальный мир, единый глобальный поток информации, образов, мыслей обретает собственную реальность, оказывающую обратное воздействие на параллельный материальный мир. Виртуальный и реальный миры наслаиваются друг на друга.

• Стремительно повышается уровень понимания происходящих в мире процессов. Никогда еще на Земле не было такого количества ученых. Скорость внедрения инноваций возрастает. Потенциально доступ к дигитализированным знаниям имеет каждый. Важнейшим ресурсом становится образование.

• В условиях открытости происходит процесс конвергенции естествознания с нейронауками, информатикой, генетикой и биотехнологией. Границы между биологией и технологией стираются. Люди творят природу[3].

• Конфликт между стремительным ростом мировой экономики и перегрузками, которым подвергаются важнейшие экосистемы, ведет к синтезу экологии и экономики: хищническое отношение к природе перерождается в кооперацию с ней, мы переходим от ископаемых к возобновляемым источникам энергии, от линейной производственной цепочки к замкнутым циклам, от максимизации результатов к оптимизации процессов.