Орб больше не приходилось никого расспрашивать, чтобы отыскать местных цыган. Она справлялась с этим самостоятельно. А поскольку теперь она знала язык, то цыгане принимали ее как свою. Сами цыгане обычно владели двумя языками — кало и местным. Знание кало очень помогло Орб, ведь на нем говорили все цыгане, а об английском во многих странах и не слыхали.
В северной Франции Орб поведали еще одну историю про Ллано. Она сидела с женами местного цыганского барона и слушала, а женщины с удовольствием слушали вместе с ней, несмотря на то что хорошо знали эту легенду. Вообще-то посторонние считали их сестрами жены — полигамия в этих краях не приветствовалась.
Когда-то в одной стране правительство в очередной раз преследовало цыган. Такие естественные вещи, как кража еды, фальшивые предсказания судьбы легковерным простакам или эротические танцы, особенно за деньги, кажутся посторонним чем-то ужасным. Сама Орб в последние месяцы стала гораздо более терпимой в этом отношении, чем могла себе раньше представить.
И вот табор, вроде того, что у них, был окружен солдатами.
— Но сегодня мы с любимой должны были пожениться! — воскликнул один юноша. А кольцо врагов вокруг них все сжималось.
— Мы окружены. Нас мало, и пули у нас на исходе, — возразил предводитель. — Большинство наших мужчин уже убиты, а через час все мы скорее всего будем мертвы. Как же ты можешь думать о свадьбе?
— Я люблю ее! И у нас не будет другого случая пожениться!
— Но у нас нет ни еды, ни вина для праздника.
— Ее губы пьянят меня лучше всякого вина!
И тогда предводитель увидел правду в его словах.
— Ты говоришь как истинный цыган! — сказал он. — У вас будет свадьба!
И все цыгане по этому случаю собрались в большой круг. Но их музыкальные инструменты были уничтожены солдатами, и не было у них ярких одежд для праздника. А солдаты все приближались. Гремели выстрелы, и пули свистели между деревьями около табора. Времени оставалось совсем мало.
Среди тех цыган один старик знал маленький кусочек Ллано. Голос его был слабым и надтреснутым, но он начал петь, и юная пара танцевала танану под его пение. Лохмотья их превратились в яркие, красивые наряды, потускневшие пуговицы на жилете юноши загорелись ярким золотом, а старые серьги и браслеты его возлюбленной засияли, как дивные драгоценности. Цыганки щелкали пальцами в такт музыке, и голос старого певца становился все сильнее и громче. Теперь он заполнил всю поляну и нарядил цыган в цветные праздничные одежды. Даже свет дня, казалось, стал ярче.
Солдаты подошли совсем близко. Пули разбрасывали угли в костре, поднимая фонтанчики золы. Но цыгане, зачарованные песней, продолжали щелкать пальцами, а молодые танцевали, забыв обо всем на свете. Песня стала еще громче, и солдаты тоже попали под ее власть. Они остановились, пораженные тем, что цыгане не обращают на них внимания.
И тут из круга вышла девушка-цыганка, взяла за руку солдата и увела его в круг — танцевать. Песня отняла у парня волю. Солдат бросил ружье и пошел за девушкой, и взял ее за руки, и танцевал с ней в кругу цыган. Другая девушка увлекла в круг другого солдата, третья — третьего… А песня продолжалась. Вскоре уже все солдаты танцевали с цыганками, забыв, зачем они пришли сюда.
И так они проплясали всю ночь до рассвета. А когда настало утро и старый певец совсем охрип, а танцоры слишком устали, чтобы продолжать, песня стихла, и изумленные солдаты оглянулись по сторонам. И что же? Каждый увидел рядом с собой прелестную девушку и понял, что просто не может причинить ей зла. Только как объяснить это командиру?
Тогда солдаты поговорили друг с другом и решили, что никак ему этого не объяснишь. Стоит вернуться, и их самих казнят. Поэтому они решили остаться с цыганами и жениться на девушках, с которыми танцевали. И табор выжил и стал еще больше, чем прежде, а все это из-за Ллано.
— Может, и в моих жилах течет кровь тех солдат, — закончил барон. — И я не жалею об этом.
Но Ллано он не знал, и не знал, где находится родина цыган.
— Может, тебе стоит спросить об этом у немецких цыган? — предложил он Орб.
В Германии у цыган были неприятности. Их барон умер от чахотки, и городские власти похоронили его в могиле для нищих, а жен его выслали из города. Все они были растрепанными и грязными до отвращения.
— Хотите, я принесу вам воды? — предложила Орб.
Все три женщины, как одна, покачали головами в знак отрицания.
— Мы не можем ни мыться, ни прикасаться к воде, пока его тело в земле полностью не разложится, — объяснила одна из них.
Так Орб узнала о Культе Мертвых. Все цыгане были последователями этого культа, включая тех, с которыми она жила в Испании, но в деревне тогда никто не умирал, и Орб ни разу не столкнулась с обрядами, относящимися к смерти. Когда цыган умирает, тело его сжигают вместе со скудным имуществом. Тогда его жены могут мыться. Нет тела — нет и траура. Но здесь в дело вмешались власти, и несчастные женщины оказались в бедственном положении.
