Гарика ликвидаторы несколько месяцев назад подобрали на улице. Сперва хотели пристроить беспризорника в приют и дать объявление, что щенок отдается в хорошие руки, но вскоре выяснилось — нюх у щенка великолепный, редкостный для дворняжки. В боевых операциях Гарик еще не участвовал, по молодости и неопытности, но уже учился и делал поражающие успехи. Тео подумал, что его интуитивное чутье в таком необычном деле может оказаться перспективнее, чем тренированная хватка породистых ищеек — щенка решили попробовать в розыскной работе.
Пока Гарик любил без памяти всех, кто работал в Управлении, не думая выбирать себе Хозяина, а потому, за неимением другого жилища, пока обитал в самом Управлении. Приучить юного бродяжку ночевать в комнате отдыха не получилось — спал он, где придется, поэтому следовало проверить все его любимые места. Лилия заглянула в буфет, потом — в дежурную часть. Дежурный сообщил, что видел Гарика в диспетчерской.
Там он и обнаружился.
Уморительный в своей Старшей Ипостаси не менее, чем в Младшей, щенок-подросток, услышав, как открывается дверь, подбежал и остановился напротив, склонив голову набок и раздувая ноздри тонкого острого носика. Крупные веснушки покрывали его бледную рожицу, в круглых глазах отчетливо читалось детское удивление. Действительно, ушастый — большие его уши торчали между взлохмаченных пегих волос — черных, русых и рыжеватых, прядями.
В довершение впечатления на его трансформированную шкуру в черных, белых и рыжих пятнах был наброшен форменный китель, а на голове красовался лихо заломленный форменный берет с Путеводной Звездой. Гарик держал в руках дамскую сумочку — и не выпустил ее, даже ткнувшись носом в щеку Лилии.
Она улыбалась, глядя, как он суетится вокруг, и ждала, когда можно будет заговорить. Всякий, кому доводилось общаться с собаками, знает, что разговаривать с ними можно только, когда они обонятельно изучат объект беседы. Потом погладила Гарика по голове.
— Ах! — потрясенно тявкнул Гарик, весь подрагивая от волнения, когда процедура приветствия, наконец, закончилась. — Ты пахнешь… ах, удивительно пахнешь! Лесным зверем, да? Неужели же лесным зверем?!
— У нас в гостях лось, — сказала Лилия. — Я знаю, что ты не видел и не чуял лосей раньше. Сегодня ты будешь работать вместе с ним. Рамона поедете искать. Пойдем?
— Гулять? — Гарик ухмыльнулся, подавшись вперед всем телом, будто готов был завилять хвостом даже в Старшей Ипостаси, у которой хвоста нет. Зачастил: — Пойдем погуляем. И поговорим. И я понюхаю. Я знаю Рамона, о нем знаю. Мне так жалко, что вчера не получилось! Он славный, славный парень, мы так играли, ах, ты бы видела! Пойдем! Пойдем еще поищем! — сбросил китель с плеч на спинку стула, кинул берет на стол и дернулся к дверям.
— Эй, Гарик! — крикнула Лобелия, полная девушка, одна из тех, с кем щенок играл до прихода Лилии. — Сумку-то отдай! Куда потащил!
Гарик обернулся. Его лицо сделалось умильно-лукавым.
— Я отдам. А ты мне отдай плюшечку. Мы договорились. Я ее выиграл.
Вокруг снова начали смеяться. Лобелия подошла, выхватила сумочку из рук Гарика и раскрыла ее.
— Не выиграл. Ты назвал не все. Тут еще трамвайный билет. Ты его не назвал. Не учуял — значит проиграл.
Рыжеватые бровки Гарика приподнялись драматическим домиком.
— Я сказал! Ах, я же сказал! Я сказал — бумажка, маленькая бумажка, сказал — бумажка пахнет городом, пахнет чужими руками, ах, пахнет железом, пахнет монетами, пахнет электричеством. Пахнет типографской краской, ах, дешевой краской. Я назвал. Ты обманываешь. Жалеешь плюшечку, — добавил он горестно и облизался.
Женщины хохотали; маленькая кудрявая Астра вытирала слезы от смеха. Гарик укоризненно вздохнул:
— Я учуял! Я же не читал, ах, нет, я же только нюхал! Я выиграл… а ты — жадина.
Лобелия слушала, поджав губы. Астра, запыхавшись от смеха, еле выговорила:
— Он прав, дорогуша. Он говорил. Отдай ему плюшку, проиграла — расплачивайся.
Лобелия достала из сумочки плюшку в целлофановом пакетике и с сердцем протянула облизывающемуся Гарику. Тот деловито разорвал целлофан, вынул плюшку и с наслаждением ее съел под хохот диспетчеров. Потом взглянул на Лилию, снова облизался и сказал:
— Ну пойдем, все.
Лилия выпустила его в дверь. Ей было сложновато себе представить, что этот обаятельный охламон, молодая веселая дворняга без признаков серьезности настоящей ищейки — действительно, вундеркинд сыскной службы. Зато это моментально принял Локкер.
— Ты и есть Гарик? — спросил он, нагибаясь и давая суетливому щенку себя обнюхать. — Тогда у нас получится.
И вслед за Хольвином и псами пошел к автомобилю — нерадостно, но безропотно. Лилия посмотрела, как грузится опергруппа, и пошла наверх, к рысенку, который мог в любой момент проснуться в одиночестве.
