Зеленая камера - [56]

— Ты с нами?

— Я… Не знаю, могу ли… После всего, что я сделала.

— Я никому не скажу, — «паук» обнял ее, он слишком долго не видел ее за последние несколько недель.

Джилл, хоть и сомневалась, все равно залезла в вертолет. Ей просто хотелось проверить, сможет ли она покинуть город. Дверь захлопнулась, они поднялись в воздух.

Никто, кроме пилота, не видел того, что внизу проплывали огромные контейнеры и крыши складов. Над рекой вертолет немного сменил курс и летел прямо по ее течению, прочь из города. Приближался лес.

Чем-то похожим на сильный порыв ветра у вертолета оторвало дверь, и та улетела, подобно листу бумаги на сквозняке. Воздушные удары ворвались в пассажирский отсек вместе с шумом винта. Джим зажмурился от того, что на него сыпались невидимые удары, а когда раскрыл глаза, его сестра уже была слишком далеко. Парень сорвался с места, расстегнув ремень безопасности, но не успел схватить ее за руку. Вертолет накренился, и «паук» ввалился обратно, потеряв возможность помочь девушке. Секундой позже его уже насильно удерживали, чтобы он, крича, не выпал следом. Вертолет уносил их все дальше и дальше, следуя течению реки Мэй. Похоже, это место не могло так просто отпустить «паучиху».

«Пауки» избегали воды. Они не умели плавать, а многие и вовсе панически боялись крупных водоемов. Крупнее ванны, во всяком случае. Когда близнецы были детьми, им рассказывали о «пауках», живших тысячи лет назад. Какие-то из них могли создавать пузырь воздуха по всей поверхности тела и таким образом дышать под водой, другие же и вовсе не тонули, преодолевая по воде большие расстояния. Над последними Джим всегда шутил, что Иисус был на самом деле «пауком». У старших не было доказательств того, что он им не был.

Но Джилл не могла ни ходить по воде, ни создавать пузырь на поверхности своего тела. Поэтому Джим решил, что она уже мертва. Парень не знал, какая высота нужна, чтобы тело разбилось о воду, а потому не мог знать и того, умерла «паучиха» от удара или утонула. От этих мыслей его начинало тошнить.

Последних криптидов высадили на пустом футбольном поле близ незнакомого города. Пилот похлопотал над пустым проемом, где должна была быть дверь, пожелал своим бывшим пассажирам удачи и улетел обратно. Лететь с ним «паука» опять же не отпустили, и больше он никому ничего не говорил. Просто шел туда, куда шли остальные. Делал то, что делали они, больше автоматически, нежели осознанно и из желания жить. Теперь он был лишь бледным призраком себя самого, которому предстояло за долгое время нарастить себе новую плоть и научиться жить и справляться без Джилл. Правда, до этого момента пройдет много, очень много времени.

«Паучиху» подхватил порыв ветра и вытянул из отсека для пассажиров. Она пыталась ухватиться за стенки, дверной проем, корпус самолета, но не достала. Здесь не было ее паутины, и ее вытряхнуло из транспортного средства без надежды на спасение.

Ее тело врезалось в воду, больно ушибив ноги, и оказалось заточено в воде. Легкие тут же выпустили весь воздух, что был в них. Сперва Джилл барахталась, но быстро сдалась, наглотавшись воды. «Паучиха» опускалась все ниже и все дальше от утреннего света, туда, где властвовала тьма. Веки сомкнулись, и теперь вязкая тьма была не только вокруг нее, но и внутри нее. В ее легких. В ее сознании.

Чужие руки схватили ее за плечи и потянули вверх, наперекор давлению воды и течению. Потрошитель, в мокром плаще и тихо ругающийся себе под нос, тащил Джиллиан на берег. Еще никогда он не был настолько зол на кого-то, но при этом не мог этого кого-то убить. Из всех людей, на которых когда-либо злился Потрошитель, Джилл прожила дольше всех. «Пожалуй, когда она очнется, вручу ей медаль», — решил он.

Следующим, что она увидела, было розоватое чистое небо и слепящее солнце. И тот факт, что последнее ее воспоминание было о том, как она тонула, девушка была в неслабом замешательстве. Когда она попыталась закрыться от солнца ладонью, то наткнулась на чужие руки, оплетавшие ее плечи и шею. Подняв голову, «паучиха» не меньше десяти минут смотрела в серые, почти белые глаза, обрамленные угольно-черным белком. В них не было ничего кроме слабого интереса. Мужчина будто сам ждал ее реакции.

— Зачем? — нерешительно спросила она.

Он молчал. Тишина давила на Джилл, испытывая на прочность.

Девушка решила не предпринимать совершенно никаких действий. Ей было холодно, и тело била мелкая дрожь, но она упорно ждала ответа. Наконец, Потрошитель сдался. Он поднялся на ноги, поднял ее, взял за руку и повел прочь, в сторону кладбища и старого храма. Там он разожжет камин, чтобы она могла согреться, даже высушит ее вещи.

— Зачем? — спросила девушка более настойчиво.

— Потому что мне проще злиться на тебя, когда ты жива. Я снова забираю тебя домой.

На минуту Джилл задумалась. А что если мне сейчас возмутиться? Сказать, что нельзя сначала взять и вышвырнуть меня на улицу, а потом вернуть. Но как только она попыталась выговорить первое слово, начала заикаться от холода и не смогла произнести больше одного слога. Наверное, было в этом что-то закономерное. Сама судьба говорила ей не перечить Потрошителю, пока что. Когда «паучиха» согреется и перестанет дрожать, она сможет выдвинуть требования или накричать, он не будет против. Скорее всего, он даже согласится. В конце концов, он обрел свободу. Он больше не был пленником этого места и правил, которые ему приходилось соблюдать на протяжении нескольких тысяч лет. Теперь он может начать все сначала.