Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа - [45]

Больше не звука. Пошли уже третьи сутки

Страх

Я очень боюсь, что он меня бросил. Что повторится та же ситуация, что и с Иваном Кузнецовом. Получив меня, меня выкинут за окошко. Завоёванные вершины перестают быть вершинами, впереди открываются новые горизонты.

Я просыпаюсь рано утром и не в состоянии больше оставаться с этой мыслью один на один, иду к столу, беру ручку, пишу на бумаге слова, выплёскиваю свои страхи, своё одиночество в буквы, пишу быстро, словно меня подгоняют, точно боюсь не успеть выговориться.

«То, что сейчас есть у меня к тебе, то с чем я живу уже целый месяц, может перейти в настоящее, а может быть прихвачено за горло, и остаться мелкой интрижкой, пошлой историей моего в очередной раз перебитого лба.

Шишка на лбу, полученная из-за того, что я снова перепутала стену с дверью – разве это не смешно? Новый анекдот на старую тему, рассказанный подружкам.

Шишка на лбу, полученная из-за того, что я снова перепутала стену с дверью – разве это не смешно?

То, что сейчас есть у меня к тебе, может расти и развиваться только при твоем участии. Только, если ТЕБЕ это надо. Потому что ОДНОЙ мне не надо это точно. БЕЗ ТЕБЯ я эти чувства придушу в зачатке грязной веревкой и пойду туда, где я буду нужна.

Очередное отчаянье приходит оттого, что то, что дается так трудно и так редко, а потому подпитывается каждой каплей, взращивается по миллиметру, с тревожной проверкой – растет ли? не чахнет? оно ли? – это снова надо отнести на помойку, утрамбовать и похоронить под крышкой мусорного бака.

Я переживу, если ты меня бросишь. Справлюсь с болью. Я свожу ее к доктору, и доктор скажет: боже мой, сколько мудаков на этом свете, а потом нальет вина и позовет ко мне друзей.

И каждая мысль, возникающая о тебе, будет встречать стальную, бьющую ее по морде дверь – НЕЛЬЗЯ! И будут опускаться решетки. И будет звучать «Fack!» – короткое и емкое. Я научилась с этим справляться. Реабилитация проходит быстро и действенно.

Очередной рубец на сердце, наспех зашитый грубыми нитками, когда-нибудь разойдется, потому что сердце в результате не выдержит их количества. Но это будет еще не скоро. Пока – пока – у меня все в порядке. Если не считать твоего предательства.

То, что встреченный мною человек отморожен, беда не моя, а его. Моя беда в том, что кроме отмороженных я никого не встречаю».

Я останавливаюсь. Перевожу дух.

Набираю в телефоне ему сообщение.

«С каждым новым часом твоего молчания уходит нежность. Взамен ей приходит неверие и желание защититься от тебя».

Нет ответа.

Нет, значит, нет.

Через сорок минут замечаю в почтовом ящике новое письмо. От любимого.

«Кэтик!!! Девочкамояумненькаяразумненькаякрасивенькаяталантливенькая!!! Что ж такое ты говоришь несуразненькое??? Не сходи с ума, умоляю! У меня сейчас такая куча навалилась – кошмар! Всем все должен, все топ ногом – телевидение требует присутствия моего в Москве, – а как??? Две картины забирают выходные на озвучку! – а когда??? Сама знаешь – из-за меня – мы с репетициями на месяц встали! Плюс съемки, на которые подписался еще с лета! А если вспомнишь, что я и сам после гип. криса и весь на таблетках и уколах… Может, ты таки изменишь свое мнение о Вашем покорном слуге????? НЕСПРАВЕДЛИВО, КОТЯ!!!!!»

Я снова и снова перечитываю эти строчки. Все хорошо. Он есть. Мне глупой с перепугу показалось. Дело в том, что в предыдущий раз, когда меня бросили об асфальт, мне отбили все внутренности, так что дышать не могла и отплевывалась кровью, и теперь я, оглушенная этим опытом, придумываю от страха разную ерунду, а он даже и не знает об этом, как хорошо, что он не знает, мой любимый, он со мной, пусть и не рядом, главное, что он меня любит, все остальное не имеет значения.

Я складываю листок с написанным от руки воплем, прячу его в стопке бумаг, глубоко-глубоко, чтобы не попадался, чтобы был похоронен, чтобы любимый никогда не прочитал мою истерику.

Я отвечаю ему по почте:

«Просто холодно. И ноябрь. И небо серое. И я так долго жила без тебя, с мыслями о тебе, со страхом за тебя: как ты, что с тобой… И сейчас – снова без тебя. И чувство самосохранения говорит о том, что нельзя так, с сердцем нараспашку, что снова будет больно, что надо укладывать все вниз, глубоко, утрамбовывать, запрятывать, засмеивать и обесценивать. И все внутри противится этому: не хочу, нельзя, преступно. Но, когда тебя нет, когда ты молчишь, вся эта дрянь заволакивает меня…

Ты мне хотя бы письма пиши».

Он прочитает это только вечером, когда вернется домой с репетиции.

А днем от него приходит смс-ка, он не знает, что я получила письмо, волнуется:

«Ты в компе бываешь, котя Кэт? А я тебе писал…»

«А я – тебе. Как ты поживаешь?»

«Да я ж написал, не читала еще?))»

«Да я же тебя про сейчас спрашиваю, про настроение твое, про мысли, про то, что тебя радует, а не огорчает…»

«Радует, что ты где-то рядом, и не совсем подзабросила еще меня!.)) А так ща с продюсерами решали-делили, как жить дальше, ну и т. д.»

«Значит, поводов для радости у тебя больше, чем для огорчения!..:)»

«Чмок тебя! Везде!»

«Скучаю без тебя».

«Тож хочу к тебе! Чуть оклематься надо, а то плыву немного от лекарств, знаешь. Не бросишь меня за несколько дней?»