Здравствуй, я твой ангел - [14]

– Меня выгнали с урока, – обреченно призналась я, мигом растеряв все свое возмущение.

– За что? – полюбопытствовал он.

– За то, что я не смогла ответить на вопрос, – кристально честно ответила я (такое тоже могу!).

– Так–так… как я понимаю, это был магистр истории? Он единственный столь жесткого нрава…

Я грустно кивнула головой:

– Он даже отказался позаниматься со мной после занятий.

Ректор задумчиво сложил руки домиком. На некоторое время в кабинете повисло молчание.

И когда я уже хотела напомнить о своем присутствии, он наконец–то произнес:

– Что ж, раз у вас возникли подобные проблемы с магистром Гайдом, то, думаю, будет неразумным заставлять его дополнительно с вами заниматься – просто впустую потратите время. Так что этим займусь я.

– Вы что, простите? – опешила от такого поворота событий я.

– Я буду с вами заниматься. Историей магии, – по слогам, как душевнобольной, повторил ректор. – Впрочем, если вам некомфортно рядом со мной находиться, то я придумаю что–то другое.

– А почему мне должно быть «некомфортно» рядом с вами? – удивилась я.

– Страх, – коротко ответил он, глядя в сторону. – Обычно рядом со мной все испытывают страх.

А мне вдруг стало чертовски его жаль: это, наверное, очень тяжело – видеть, как рядом с тобой глаза любого наполняются ужасом.

«Как он, должно быть, одинок», – подумалось мне.

– Нет, мне вполне комфортно рядом с вами. Ну, не считая приступов раздражения.

– Приступов раздражения? – заинтересованно повторил ректор. А я запоздало прикусила язык, сообразив, что последнее предложение явно было лишним.

– Я не это хотела сказать!

– Да ладно, чего уж там, – неожиданно улыбнулся он. Улыбка его невероятным образом преобразила – исчезли горькие складки возле губ, разгладилась суровая морщинка на лбу.

А я во второй раз заметила, как он красив: угольно–черные волосы свободно падают на плечи, глаза цвета расплавленного серебра завораживают, очень высокий рост, великолепная фигура, идеальные черты лица – я не могла понять, как при такой внешности, в него не повлюблялись все студентки.

Но нет, они говорили о нем только с благовейным ужасом.

Интересно почему? Я не нахожу его таким уж страшным.

Странно дрогнувший голос ректора отвлек меня от размышлений:

– В таком случае, я жду вас здесь после занятий.

– Как скажете, господин ректор.

– Александрий. Меня зовут Александрий, – мягко произнес он.

– Хорошо, господин ре… Александрий, – неожиданно даже для себя я улыбнулась ему.  

* * *  

«Что со мной творится? – подумал Александрий, как только за Адиалией закрылась дверь. – Разулыбался, как идиот».

Впрочем, он знал ответ. Эта девочка – первая, кто так отнеслась к нему, первая, кому не было неприятно находиться рядом с ним…

И эта мысль невероятным образом согревала его заледеневшее сердце.

Он вдруг понял, насколько устал от этого вечного одиночества. Сколько себя помнил, он всегда был один. Даже в детстве слуги с ужасом бросались вон из комнаты, стоило ему взглянуть им в глаза.

Адиалия первая, кто отнесся к нему так… по–человечески. Он почувствовал ее сострадание и понимание, когда говорил о страхе перед собой…

И он был очень рад, что теперь ежедневно будет видеть ее – ему хотелось вновь ощутить такое… нормальное к себе отношение, вновь почувствовать искренность ее чувств, но самое главное… вновь ощутить ее понимание.

Как разительно нас могут менять, казалось бы, незначительные мелочи, вроде улыбки или просто молчаливого сочувствия.  

Глава 6

Прислушайтесь к голосу разума! Слышите? Слышите, какую фигню несет?

Из лекции поклонника сенсуализма.

Адиалия. 

Выйдя из кабинета, я почти бегом отправилась на свою квартиру, нужно было переодеться – после обеда у нас физкультура.

Вот, блин! И что со мной творится? Стояла, понимаешь ли, как дура и улыбочки ему раздаривала! Хотя, конечно, красив, мерзавец… Тьфу, о чем я думаю?!

А мне теперь ведь его каждый день видеть… Стоп! Так вот что имел в виду мир, когда говорил «действуй по обстоятельствам»!

Впрочем, надо признать, все прошло просто превосходно – теперь я могу на полных основаниях находиться рядом с подопечным, а значит укреплять нашу связь[4]!

Уже с повышенным настроением я вошла в квартиру.

Иля преспокойно дрыхла у меня на кровати, смешно задрав лапки к верху. Решив ее не будить, я тихо переоделась в черный тренировочный костюм, после чего отправилась на обед.

В столовой Рон и Даниэль уже ждали меня за столиком у окна, и при моем появлении помахали мне рукой, привлекая внимание.

Идя к столику, я замечала косые и недовольные взгляды темных эльфов, которые те бросали на своего принца – они не могли понять, что ему делать в компании оборотня и человечки.

– Похоже, твои друзья не слишком рады твоему общению со мной, – сказала я эльфу, плюхаясь за столик.

– Мне плевать, что они подумают, – равнодушно ответил мне Дан (ну не могу я без сокращения имен!) и, поморщившись, добавил, – тем более они мне не друзья, чтобы меня волновало их мнение.

– Похоже, у меня сложилось о тебе неправильное мнение, – увидев его недоумение, простодушно пояснила, – Я думала, что ты обычный тщеславный сноб, раздувающийся от своего самомнения.