Здравствуй – прощай! - [23]

И вот оно! Чудо свершилось: снова полководцы под сенью своих знамен! Взгляд налился отцовской любовью к своим вассалам, дым бессонной ночи за карточным столом, сладкие вздохи в чужой, потной постели, бессилие перед пустым бокалом, все это улетучилось прочь! Офицер, как боевая единица, обрел себя в строю, готовый согласно нормативам уложить весь личный состав в первые минуты боя с условным или потенциальным противником. Только дайте ему этот шанс, он отработает деньги, вложенные Родиной на его обучение — исполнит свой долг! Но в тот день Родина на подвиги нарядов не прислала, это в порядке другой очереди, извините, господа офицеры! Так, часть в караул, вышли и строем — шагом марш, готовиться! Другая часть батареи направляется на изучение учебной программы!

Тут же, на месте происходит следующий развод, людей могут направить в неизвестность. Бывают случаи разгрузки вагонов, складов, нелегальных работ на строительстве, в ремонте или просто в разработке чужих земельных участков. Всякого рода частники ждут этой минуты, чтобы забрать откомандированных в их распоряжение людей, им нужно решить свои небольшие проблемы за соответственно небольшие деньги, то есть даром. Мирок маленького гарнизонного городка полон таких «нужных людей», всякого рода «жучков», порой шапочное знакомство или совместный бизнес обязывает расплачиваться за услуги сдельщиной. Ответственных специалистов доставляют на объекты, порой личным транспортом. На складах всегда нужны грузчики, на стройках — строители, в садах и на огородах — пахари. Там хозяева чутко относились к вверенному им личному составу, к их нуждам и требованиям. Особенностью национальной традиции служит желание радушного хозяина пустить потоки пыли в глаза, поразить всех широтой своего кармана, отблагодарить по-хански, а в общем, как говорится, чем богаты, тому и рады. Почему-то перестали гордиться предками, как это было когда-то принято по седьмое колено, достаточно намекнуть, что какой-то большой начальник находится в неоплатном долгу, да, что там, пусть даром берет, короче, это друг по самую скамью подсудимых. А всё больше намеками, недосказанностью, недомолвками.

В обеденный час накрывалась скатерть-самобранка: горячий лагман в огромной пиале, невероятно вкусный плов с горкой, несколько чайников зеленого чая, обязательный холодный арбуз или душистая бухарская дыня и, конечно, дышащие жаром тандыра лепешки — все это приятно радовало глаза и желудки счастливчиков. Хозяин всегда знает своих батраков по имени, старается получить добросовестных и надежных людей, выжать из этого максимум пользы. Известным только ему способом вычисляет из массы неизвестных людей «паршивую овцу» и отказывается от неё. А замеченных в воровстве солдат может припугнуть собаками, это огромные местные сторожевые овчарки.

В то утро Олег попал на уборку территории части. Там к нему подошли «они» для выяснения отношений. «Ими» оказались — брат со товарищем, и их взаимоотношения плавно перетекли в «неуставные». В итоге уже через несколько минут слова иссякли, а силы были неравные. Олег разглядел и понял, насколько братья были разные люди. Они имели общие черты лица, возможно, фамилия была общая, но один был темней волосами, а другой всегда лихо зачесывал вверх свой выгоревший на солнце чуб. Они были разного роста, комплекции, вероятно, темперамента, общее в них только угадывалось. Товарищ, тот вообще попался настырный и прыткий. В нем текла добрая смесь южной крови, и это кровосмесительство отражалось на всем его поведении. Это всё напоминало сцену из дешёвого китайского фильма, которых было так много в видеотеке того времени. Партнёр часто жестикулировал руками, изображал китайский кун-фу, имел такие пальцы — веером, «по— одесситовски», с его слов, в претензии, был несдержан в выражениях и своих движениях. Ещё Олег понял, что может подавиться этими топорами, потому что они вернули на место такие же, и что вечером у него будет болеть все тело.

— А топором можешь подавиться!

В ответ они услышали, что давиться металлом могут сами, что нечего подставлять других людей, и чтобы разбирались сами в своем ангаре, в своих делах, а ему терять уже нечего. До настоящей драки так и не дошло, это поочередное спихивание с условного ринга со стороны можно было сравнить с птичьим боем. Когда все доводы и маты закончились, сотоварищи кинулись прочь, а Олег решил, что территория обрела истинный порядок — пустырь просто плыл над землей. Это усталость и напряжение дали о себе знать.

Боец побрел в казарму.

«Это была засада!» — решил потом он. Итак, плёлся, размышляя обо всем пережитом. Олег отдал должное своей невнимательности в карауле. По неопытности только пломбы проверил, а пожарный пост остался без внимания! Стекло могли выставить в любое время, плохое освещение позволяло это сделать.

В лучшем случае такая халатность грозила вычетом из жалования рядового суммы десятикратной стоимости похищенного с объекта. Рядовой, не занимающий никакой должности в полку, получал в месяц шесть рублей. Исходя из того, что учебный процесс длится шесть месяцев, и армия — это полное обеспечение, то ничего страшного в этом Олег не видел. Подумаешь, лишиться годового жалования! Дальнейшая служба, с выполнением её интернационального долга на территории дружественной нашему государству страны — вот что должно беспокоить в действительности. Но смутное сознание неопределенности исподволь давило, и было тошно от такой слабости и зависимости от огромного государственного механизма, который, как Молох, все перемалывает, заставляя даже сейчас вздрагивать спящего в каком-то закутке тесной казармы Олега.