Здравствуй, мишка! - [52]
Конечно, на Прямой дороге у Пашева ручья по-прежнему бродил Хозяин, а у Верхнего озера оставался Лесник. Характер у Хозяина, по словам Василия, не изменился. Он так же «встречает» каждого человека — или показывается впереди на дороге, или трещит в стороне по кустам. А вот Лесник вроде бы одичал и теперь не уходит в сторону, когда идешь по его тропе...
Совсем недавно на Верхнее озеро отправились рыбаки. Правда, среди этих рыбаков не было настоящих лесных старателей. Рыбаки шли шумно, окликая друг друга и надеясь, что зверь, заслышав их, уйдет в сторону. До Верхнего озера оставалось совсем немного. И тут на тропе вырос здоровенный медведь...
Покидав мешки и ружья, взрослые люди с криком бросились бежать и долго потом не решались вернуться обратно и подобрать растерянное имущество...
Я слушал эту историю, которую в лицах пересказывал мне еще и еще раз Василий, смеялся вместе с Василием и Петром и точно догадывался, что там, на тропе к Верхнему озеру, встретил слабонервных рыбаков мой Лесник. Лесник оставался верен себе и ревностно берег лесную тропу, в конце которой на берегу Верхнего озера три года назад произошла наша первая встреча...
Был среди рассказов, которые поведали мне мои друзья, и такой рассказ, что заставил меня задуматься... Совсем недавно журнал «Наука и жизнь» опубликовал мою повесть о медведях. Хоть и старался я скрыть настоящие имена рек и озер, по берегам которых бродили мои медведи, хоть и не приводил я адрес Медвежьего Государства, но кто-то из охотников как-то дознался, где именно обитают Хозяин, Мамаша, Черепок и другие знакомые мне звери. И вот в конце лета этого года, почти под самую осень, прибыла в наши места «моторизованная бригада» стрелков с ружьями и с желанием заполучить медвежьи шкуры.
Прибыли «догадливые» охотники в наши места на мотоциклах и на мотоциклах же надеялись попасть в лес. Но свои мотоциклы отважные стрелки бросили, еще не добравшись до начала лесной дороги. Может быть, и встретили бы эти люди моих медведей, но, к счастью, никто из них не умел носить тяжелые мешки с продовольствием и снаряжением по топким лесным дорогам — болотам. Да еще местные охотники, посмеиваясь и подтрунивая над городскими стрелками, наговорили им таких ужасов, так страшно разрисовали наших медведей, что гости, сразу забыв все свои желания и напрочь отказавшись от медвежьих шкур, тут же повернули обратно и под визгливый лай местных собачонок умчались на своих мотоциклах подальше от нашего леса.
Хоть и смеялись мы в тот вечер над горе-охотниками, но горькое чувство обиды не покидало меня... Неужели ради шкуры, которая потом будет пылиться на стене или на полу, можно поднять оружие на зверя, который еще только вчера открыто смотрел в глаза человеку? Нет, это было предательством. И помогать дальше предательству я не мог. Вот почему так долго отказывался я начать большой рассказ о своих медведях, вот почему так поздно появилась эта книга. И только сейчас, когда в моем лесу давно уже все изменилось, когда на месте вчерашних болот проложены лесовозные дороги, а охота на медведей в наших местах почти запрещена, позволил я себе вспомнить своих старых знакомых.
Но и сейчас по Архангельской тайге бродят бурые медведи, живут эти звери и в соседних Карельских лесах. И я очень прошу всех, кто встретит на лесной тропе следы этих больших, неторопливых зверей: вспомните, что эти звери нередко бывают доверчивыми и любопытными, что никогда без особых на то причин не поднимется медведь на человека, а постарается отойти, уступить человеку дорогу. Такой уж наш русский медведь, хозяин северных лесов, такой уж у него характер, прямой и откровенный. И чем-то характер этого таежного зверя симпатичен русскому человеку, не забывшему лесные дороги. Поверьте мне, что наш медведь, давно живущий бок о бок с людьми, не любит пустых ссор, хотя в то же время может по-своему не простить горькой обиды. И не будет никогда настоящего русского леса без нашего медведя, станет такой лес походить скорей на пригородный парк, чем на северную тайгу, и не будет в таком парке ни таежных троп, ни лесных сказок, которые с детства учат нас доброте и откровению...
1965 — 1974 г.г. Архангельская тайга — Москва.
Годы 1974 — 1976
Это следы медведя, свежие, оставленные на песке совсем недавно. Кажется, что большие, глубокие вмятины-отпечатки еще хранят тепло медвежьей лапы... Что искал здесь, на берегу залива, хозяин тайги, зачем вышел сюда из леса и долго шел вдоль воды по песчаной отмели? Может быть, он приходил на водопой или искал выброшенную волной на берег рыбу? Часто такие медвежьи путешествия по берегу озера, реки кажутся на первый взгляд бесцельными — зверь может идти вдоль кромки воды долго, не забираясь в воду и ничего не подбирая по дороге. И только потом, когда подобные медвежьи тропы по песчаным отмелям встретятся тебе уже не раз, начнешь догадываться: «Нет, не напрасно вышел зверь из глухой чащи к самой воде — ведь путь по песку, обкатанному, уплотненному водой, куда легче, чем дорога по глухому бурелому». Выходит, медведь умеет неплохо выбирать себе дорогу.
