Здравствуй, Гр-р! - [2]

Сделав такое открытие, я превратилась в девушку с веслом — их когда-то много стояло в парках. Эта метаморфоза всегда случается со мной в остро-опасных ситуациях. Вместо того чтобы бежать, орать или вообще как-то действовать, я становлюсь подобием парковой скульптуры. Весла, конечно, у меня нет, но немая окаменелость — точь-в-точь, как у гипсовой девицы. Вот и на этот раз чужое тело сработало, как мое собственное, — полнейший ступор. Хотя иногда, надо признать, быть девушкой с веслом полезно: народ думает, что имеет дело с необычайно волевой особой.

Когда-то в незабвенные перестроечные времена довелось мне стоять в очереди за картошкой. Магазином служила так называемая "сетка" — сварная конструкция из металлических прутьев и тавровых балок. Шиферная крыша была уложена на дощатый настил. Продавец с овощами находился внутри, а очередь — снаружи. Обмен товаров на денежные знаки происходил через небольшое окошко. Когда до продавца оставалось три или четыре человека, пришлось взяться за рельс, служивший прилавком, чтобы не потерять очередь. Тут-то на меня, прямо на руку, из-под шиферной крыши и прыгнула крыса. Зверек тщательно выбрал объект приземления — меня. Крыса каким-то образом знала, что я не буду дергаться, догонять ее и хватать, а просто-напросто окаменею — идеальный аэродром. Оттолкнувшись от меня, крыса оказалась на тротуаре и исчезла под "сеткой". Вокруг стоял гвалт, тетки визжали: "Крыса! Крыса! Укусила, укусила!" — а я, девушка с веслом, потребовала свои пять килограммов корнеплодов, хотя очередь была не моя, и реабилитировала крысу, заявив, что она никого не кусала. И даже сейчас, много лет спустя и в чужом теле, я чувствую, как от моей кожи легко отталкиваются крысиные лапки, слегка уколов коготками…

Моей кожи? Будем считать — моей. Потрогала лицо — нос, рот и прочее находится там, где ему и положено быть. В глаза лезли волосы — длинные и в темноте непонятно какого цвета. Руки послушно двигались, и если не считать локтя, которым я въехала в стену, у меня ничего не болело. Оставив более тесное знакомство с новой внешностью на потом, я занялась исследованием одежды — на мне была целая куча тряпок. Самое замечательное — панталоны. Ниже колен, с кружевами и оборками, но без шва, соединяющего штанины. Держатся на ленте, несколько раз обернутой вокруг талии. Потом сорочка на тонких лямках, тесная и короткая. Затем нечто до пят, с длинными рукавами, в рюшах и воланах. И наконец — разлетающийся пеньюар необъятной ширины, снова кружева, кружева, ленты, рюшечки… Все белое и на ощупь, похоже, батистовое. Комплект ночной одежды?

Тонкие пальцы перебирают складки ткани, поглаживают шею, забираются в волосы, посылая в мозг сигналы о тактильных ощущениях — гладкости, мягкости, шелковистости, тепле. Мозг, естественно, не мой, чужой. Но мысли-то мои! И эти мысли сделали "не мои" ноги ватными и заставили "не мою" попу прилипнуть к полу. Ну вот, любительница загадочного, сказала я себе, ты получила шанс узнать все о переселении душ… Так сказать, на собственной шкуре… Вернее, на чужой. А моя шкура, пардон, тело? Лежит где-то бездыханное? Или кто-то в нем разгуливает? Самое время завыть от страха, но я — девушка с веслом! Какого лешего? Поэтому молча сижу на полу, рассматриваю туфли с загнутыми носами, как у Хоттабыча. А может, я сошла с ума, и мое больное сознание неузнаваемо изменило отражение действительности? Я просто рехнулась и вломилась в чей-то дом… Тогда надо найти людей, чтобы меня изловили и определили в соответствующее заведение — кто знает, куда мне захочется залезть в следующий раз?

По-прежнему тихо, а серый свет из окна дополз уже и до меня. На полу сидеть холодно, к тому же снизу плохо видно комнату. Быстро встать помешали мои белые одежды. Проведя некоторое время на четвереньках, я приняла вертикальное положение. Подобрав подол повыше, даже сделала шагов пять вдоль стены — и налетела на комод. Не то чтобы я его не видела… Но в этом размытом свете мне показалось, что он гораздо дальше. Мое столкновение с комодом не прошло бесследно для предметов, которые на нем находились. Что-то еще перекатывалось по крышке, что-то с глухим стуком уже упало на пол. Беспорядочно шлепая ладонями по комоду, я спасла пару каких-то флаконов. Чтобы собрать то, что упало, пришлось снова ползать на четвереньках, и одежда мне дьявольски мешала. На комод вернулись: слегка оплавленная свеча в металлическом, в виде виноградного листа, подсвечнике, веер и надкусанное яблоко. Я двинулась дальше. За комодом — кресло. За креслом — ширма. За ширмой… Ого, ничего себе кроватка! На возвышении, под балдахином! Меня понесло к кровати. И никакой внутренний голос не сказал: "Какого лешего? Не лезь!". Хотя, как показали дальнейшие события, даже если бы я не приближалась к кровати, это ничего бы не изменило.

…Я ступила на подиум. Еще ступенька, еще — и вот я стою возле резного столба, подпирающего балдахин, и разглядываю огромное стеганое одеяло, край которого съехал на ковер. Я даже протягиваю руку, чтобы потрогать, из чего сделан балдахин… И вдруг среди подушек замечаю рожу. Рожа явно принадлежит мужику, украшена усами и пялится на меня в жутком оскале. От испуга, по своему обыкновению, снова превращаюсь в девушку с веслом. Правда, в этих белых одеждах и с поднятой рукой я, наверное, больше похожа на статую Свободы. Скоро я понимаю, что ничего не происходит: по-прежнему тишина, мужик без движения лежит в роскошной постели. Что-то уж очень долго он не только не делает попыток вступить со мной в контакт, но даже не меняет выражения лица. По-моему, он вообще не моргает. Наклоняюсь… Труп! Вне всяких сомнений — труп, до подбородка укрытый одеялом!