Здравствуй, Евгений! - [4]
Сомнений не было: родился птенец.
— Если вы не возражаете, — сказала Агата, — мы назовём его Евгением. Можно, если хотите, покрасить его в голубой цвет.
— Можно, — охотно согласился Привожу-Хлеб, которому уже целых сорок четыре минуты было Всё Равно.
И Евгения выкрасили в голубой цвет.
Клюв, правда, сделали жёлтым, глаза — чёрными, а по бокам провели несколько неровных зелёных полосок, похожих на перья. Евгений, если на него поглядеть спереди, был несколько толстоват и похож на шарик, но, если поглядеть сбоку, он казался улыбающимся и весёлым.
— Здравствуй, — сказал он Агате на птичьем языке и осторожно спрыгнул с Огромной Белой Горячей Печи.
Глава четвёртая. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЖИЗНИ
— Если хотите, я вам подарю моего Евгения, — сказала Агата Привожу-Хлебу.
— Хочу, — ответил Привожу-Хлеб и соврал, потому что в этот момент он хотел только одного: чтобы его не отругала жена Анита, проживающая по улице Персидской, семь. Кроме того, он боялся, что Анита к тому же и обзовёт его как-нибудь. — Боюсь, — сказал Привожу-Хлеб, садясь на велосипед, — ох, боюсь, что Анита меня отругает, когда увидит эту пичугу. Скажет, что я не умею зарабатывать деньги. «Вместо хлеба, — скажет она, — ты привёз глиняную птицу. На что мы купим теперь машину для мытья посуды, о которой я мечтаю со дня нашей свадьбы? А?»
— Так ведь Евгений не простая птица! — возразила Агата. — У него же есть сердце! — добавила она и подарила Евгению вполне пригодный сердечник от довоенного утюга. — Вот! Это будет его личное сердце. Если хочешь, Евгений, бери его насовсем.
— Хочу, — ответил Евгений, не очень-то представляя, о чём идёт речь.
— Пригодится, — сказал Привожу-Хлеб и внимательно осмотрел сердечник, который Агата по-старинному назвала сердцем.
У Аниты, жены Привожу-Хлеба, утюг был электрический, и оба давно забыли, как выглядит сердечник. В те времена, когда ещё не было электричества, эту небольшую железную плитку разогревали в печке и вкладывали в утюг. И утюг, в который вложили такое сердце, отлично работал безо всякого тока.
Раньше так поступали всюду, в том числе и в Швеции. Я не сомневаюсь, что горячее сердце может пригодиться и птицам, и людям, С горячим сердцем живётся интересно и весело, даже если в доме нет телевизора.
— Хочешь, Евгений, я дам тебе это сердце насовсем? — торжественно повторила Агата.
— Хочу, — ещё раз подтвердил Евгений.
— Есть ли у тебя ещё какое-нибудь желание? — спросила она вежливо.
— Я хотел бы изучить шведский язык.
— Пожалуйста, — сказала Агата и дала ему учебник шведского языка для первого класса. — Изучай шведский, а я за это время приготовлю господину Привожу-Хлеб бутерброд на дорогу.
Так и сделали: Евгений изучил шведский язык, а Агата приготовила бутерброд. Привожу-Хлеб поблагодарил Агату, положил Евгения вместе с его сердцем в корзину, и они поехали.
В корзине было темно и неуютно. Велосипед подпрыгивал на ухабах. Привожу-Хлеб ел бутерброд и вообще не разговаривал с Евгением. Евгению стало грустно.
— Мне грустно, — сказал он.
— Да брось, у тебя же никаких забот нету! У меня — другое дело, Я жену боюсь, Аниту.
— Мне грустно потому, что здесь темно и ничего не видно.
— А я тебе буду обо всём рассказывать. Погода прекрасная. Цветут сливовые деревья, и ездят автомобили марки «Вольво», — сказал Привожу-Хлеб.
Евгений, услыхав эти слова, не улыбнулся и не обрадовался. Он никогда в жизни не видел ни сливовых деревьев, ни автомобилей «Вольво», Сейчас он видел только прутья корзины и своё сердце, пока ещё мало ему знакомое. И он вдруг затосковал по детству, проведённому в Огромной Белой Горячей Печи.
— Я хочу домой, в печку! — сказал Евгений, но ответа не получил, так как в это время Привожу-Хлеб остановился у дома номер семь по улице Персидской, где на пороге стояла Анита и кричала:
— Опять не привёз хлеба! Хозяин магазина Под Тремя Кронами страшно рассердится! И не заплатит нам ни полкроны, ни четверть кроны! На что же я тогда куплю машину для мытья посуды, о которой так долго мечтала? А?
— А! — сказал Евгений, решив, что это обычное шведское приветствие.
— Что-о-о?! Ты ещё осмеливаешься передразнивать меня! — во весь голос завопила госпожа Анита, совершенно не ставя точек: она пользовалась только восклицательными знаками. — Уж не думаешь ли ты, что я сейчас накормлю тебя обедом из восьми блюд, а на сладкое дам молочный кисель?! (Привожу-Хлеб очень любил молочный кисель.)
— Если хочешь, я могу тебе показать Евгения, — сказал Привожу-Хлеб, перенявший у Агаты манеру начинать каждую фразу словами «если хочешь». И он вынул из корзины птицу. — Это Евгений. А это его сердце. Полный комплект.
— Ты опять навеселе! — страшным голосом крикнула Анита. — Я ухожу к госпоже Клеберг! Будешь спать сегодня на кухне! — И она ушла, громко хлопнув дверью.
Привожу-Хлеб облегчённо вздохнул, поставил велосипед у дома и пошёл на кухню. Он положил на стол корзину, в которой жил Евгений, а сам улёгся на узенькую раскладушку и вскоре заснул. Приснилась ему дочка пекаря, Агата, она вежливо спрашивала: «Если хотите, я приготовлю вам обед из восьми блюд, а на сладкое угощу молочным киселём».
