— Кто здесь? — спросил я.
Мне казалось, что я крикнул громко. На самом деле это был полушёпот. И в ту же минуту надо мной склонилось заросшее, серое, как выжженная земля, лицо. Человек спросил по-русски:
— Ну что, браток, тяжко?
Я понял смысл его слов и ответил:
— Ленин… коммунист… Артек!
Человек улыбнулся. Он приподнял меня за плечи и положил мне на лоб руку. Я заметил татуировку: два якоря и звезда.
— Артек, — улыбнулся моряк.
— Я был в Артеке… И он тихо запел:
Взвейтесь кострами,
Синие ночи,
Мы, пионеры, —
Дети рабочих
Мне стало легче. Я глубоко вздохнул и тоже стал подпевать.
На рассвете его увели. На прощанье он сказал мне: «Рот-фронт!» и поднял руку, сжатую в кулак. Больше он не возвращался в камеру…
— Товарищ! — тормошил меня кто-то. — Геноссе… Задремали с дороги?
Передо мной стоял Миша. У него были карие глаза. Они удивительно напоминали глаза, которые я никогда не забуду.
— Я ведь говорил вам, давайте вызовем машину… Вам же тяжело…
И тут налетели ребята.
— Гость! Турист из ГДР, — объяснили они друг другу. Подхватили меня под руки и повели к себе в отряд.
Вечером мы сидели у костра. Я рассказал ребятам о встрече с советским моряком в немецкой тюрьме. Когда я кончил, все молчали. Я достал из кармана аккуратно завёрнутый в целлофан потёртый и выгоревший от времени пионерский галстук.
Тридцать пять лет назад его подарили нам в знак дружбы советские пионеры. Подписи на галстуке — их фамилии…
— Этот галстук сохранил мой друг, — сказал я.
Когда дотлели последние угольки костра, я сказал моим маленьким друзьям на прощанье два слова:
— Рот-фронт!
— Всегда готовы! — дружно откликнулись они.
