Здесь слишком жарко - [12]

Марк после этого долго лежал в больнице, и врачам пришлось долго латать его раны. Шимон вернулся домой тоже с огромным швом на лбу.

Потом еще полтора года длилось следствие.

– Я всего-то хотел спокойно жить, – сказал Марк на суде.

Он получил условный срок и с тех пор еще больше замкнулся на своем участке. Полуобгоревшая липа выжила и спустя какое-то время снова зацвела. Кактусы, которые по-новой высадил Марк, очень скоро превратились в маленькую плантацию и цвели почти круглый год удивительными по красоте желтыми цветами.

Вдоль забора с внутренней стороны Марк высадил виноград, но тот тяжело принялся. И все-таки Марк надеялся, что когда-нибудь будет у него и виноградник. Зато гранаты цвели и плодоносили каждую весну. Гранат менее привередлив нежели виноград.

Конфликтов с соседями у Марка больше не было. То ли они привыкли друг к другу, то ли смирились. А может быть после побоища он стал наконец им лучше понятен? Не ближе, но понятнее. Во всяком случае, больше никто не пытался с тех пор уничтожить его сад.

Новый мэр города занялся наконец благоустройством кварталов бедноты, и здесь появились скверы, парк, скамейки возле домов и даже детская площадка. Вдоль пешеходных дорожек высадили деревья. Поначалу многие из них выломали или подожгли, скорее всего – подростки из близлежащих домов, не привыкшие к виду деревьев. Но часть деревьев все же уцелела, и местные привыкли к ним так же, как и к саду, который разбил Марк, и уже никто их не ломал и не поджигал.

Белла

Одни считали ее слишком скромной. Другие – слишком вздорной. Третьи и вовсе считали ее дурой. Возможно, ее так воспринимали потому, что ей всегда больше всех было нужно, и она постоянно и везде боролась за справедливость.

В детстве, она бесстрашно дралась с мальчишками за право кошек на существование.

Мальчишки кидали в кошек камни и стреляли из рогаток стальными шайбами. Изюминка этой забавы заключалась в том, чтобы точно попасть кошке в голову. В этом случае, животное валилось на землю, как подкошенное, под восторженные аплодисменты зрителей и торжествующие крики самих стрелков.

Однажды став на защиту кошки в буквальном смысле слова грудью, она получила первое свое боевое крещение – железный гвоздь попал ей в руку чуть выше локтя, оставив метку на всю жизнь.

О слабых она заботилась и в школе, где, помимо прочего, была передовицей и по сбору макулатуры, и по сбору металлолома. Ей с детства нравилось опекать стариков и инвалидов. Ее все любили, но при этом почему-то считали странной.

Как-то в 8 классе у них появился очень близорукий юноша. Он тоже ни на кого не был похож, и одноклассники развлекались тем, что забрав у него очки, засовывали ему то в портфель, то в парту огрызки яблок и прочую дрянь, заставляя искать очки то в парте, то в портфеле.

Эта идея принадлежала одному из парней по имени Сергей – высокому красавцу-блондину, который был признанным неформальным лидером.

«Верни ему очки», – сказала тогда Белла очень тихо, вплотную приблизившись к Сергею.

Непонятно почему, но Сергей тут же ее послушал и вернул парню очки. Больше над этим парнем никто не издевался.

Ее знала вся школа, эту лохматую девочку небольшого роста, с большими, выразительными глазами. Она мечтала быть врачом и семь раз поступала в медицинский институт, но так и не поступила, хотя сдавала все экзамены. То не хватало баллов, то не проходила по конкурсу, но врачом она так и не стала.

Она работала в детском саду, в больнице в доме престарелых. Ее душевного тепла хватало и детям, и инвалидам, и старикам – всем, кто больше всего в этом тепле нуждались.

В годы перестройки она сначала появилась в первых рядах народного фронта, но спустя какое-то время сцепилась с руководством из-за оппортунизма и коррумпированности последнего, а потом, разочаровавшись, вдруг вспомнила что она еврейка и примкнула к только организовывавшемуся тогда еврейскому объединению.

Здесь, отдавая должное ее энергии, Беллу избрали в совет, как тогда называлось это объединение – центра еврейской культуры. Здесь она заведовала отделом социальной помощи и заботилась о больных и стариках. Для нее это была не просто должность. Она навещала больных и престарелых, умудряясь совмещать общественную деятельность со своей основной работой. При этом она стремилась помочь каждому чем только могла и постоянно выдвигала какие-то инициативы как эту помощь сделать еще более эффективной.

С этими инициативами она постоянно обращалась как к руководству общины, так и во всевозможные учреждения города. Солидные люди отмахивались от нее, как от назойливой мухи, или морщились при ее появлении, как от зубной боли. Она им мешала, отвлекая от серьезных дел.

Но Белла не унималась и все чего-то добивалась, причем не для всех сразу, а каждый раз для какого-то конкретного человека или семьи. Похоже, у нее было достаточно времени и сил для всех, кроме самой себя.

Она была одинока и по-прежнему жила с матерью. Семью ей заменяли кошки и собаки, которые странным образом жили вместе на редкость дружно. Четвероногими была полна их с матерью и без того крохотная квартирка. Казалось, она собирала кошек и собак со всего города – кормила, лечила и уже не представляла своей жизни без них. Мать зная слабость дочери к животным, терпела.