Здесь Русью пахнет - [84]

Марина, в первый миг несколько растерявшаяся от такого поворота дел, даже не знала, как реагировать на поступок Ставра, а потом… потом просто потеряла голову. Поцелуй сладким ядом растекся по ее жилам, и она, увлекшись, забыла обо всем. Впрочем, гусляр тоже увлекся. Причем настолько, что ему потребовалась вся его сила воли, чтобы оторваться от губ Марины.

— Если тебя убьют, лучше мне на глаза не показывайся! — хрипло предупредила она.

— Я вернусь, — улыбаясь, пообещал ей гусляр. — Я обязательно вернусь. Теперь я знаю, что мне есть, куда возвращаться.

Глава 12

Мы продолжаем то, что уже много наделали.

В. С. Черномырдин.

Княжич Ульрик начал приходить в себя на третий день после того, как его достали из бочки. До окончательного излечения еще было далеко, но мальчик чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы пережить полет на ступе до Фотии. А именно туда собралась отправить его Нина. Она даже ругнула себя, что данная светлая мысль не пришла ей в голову раньше. Теперь в Фотии и Марина живет, а уж она по части лечения вне конкуренции в этом мире. И Ульрика наверняка сможет на ноги поставить. А уж что с ним дальше делать… можно и после войны решить. Если удастся выжить. Ульрик, правда, сопротивлялся полету на ступе изо всех сил, (мальчишка мечтал вернуться и лично снести дьюле голову), но его удалось уговорить, пообещав, что ему непременно предоставят такую возможность, но попозже, когда он излечится. А быстрее всего излечить его могут именно в Фотии. Княжич вздохнул, но согласился.

Отлет Ульрика сказался самым благоприятным образом — все остальные, наконец, смогли сдвинуться с места. Оставаться на поляне и дальше было небезопасно. Даже самые дружественные дьюле половцы имели обыкновение сначала стрелять, а потом выяснять, не являются ли застреленные их союзниками. Лерленн, правда, пытался убедить окружающих, что с половцами вполне можно договориться, но проверять на собственной шкуре это утверждение никому не хотелось. Тем более, что эльф в последнее время вообще пребывал в состоянии крайнего благодушия. Видимо, влияло общество княжны Анны. Лерленн был по отношению к ней таким предупредительным и внимательным, что просто не хватало слов. Форс даже начал непрозрачно намекать своему напарнику, что дьюле такое поведение совсем не понравится, но эльф на увещевания не реагировал. Он собирал для Анны букетики из опавших листьев, целовал ей ручки и вообще вел себя так, как будто ухаживал за своей собственной невестой. Однако вся проблема заключалась в том, что княжна была невестой Бячислава. И тот вряд ли захотел бы делиться с эльфом своей собственностью. Отчаявшийся вразумить эльфа гоблин даже поинтересовался у Нины, нельзя ли влить в питье Лерленну отворотного зелья. Или превратить княжну в жабу. Однако Нина ни на то, ни на другое не соглашалась. По превращениям живой материи у нее был «трояк», и она не решилась экспериментировать на Анне, а отворотное зелье было варить глупо. Во-первых, потому, что нужных ингредиентов под рукой все равно не было, а во-вторых, Нина сильно сомневалась, что оно подействует на эльфа.

Впрочем, даже если бы Нина и предприняла какие-нибудь действия, чтобы отвратить Лерленна от Анны, было бы уже поздно. Княжна тоже увлеклась изящным, изысканным и учтивым эльфом. С ней никто и никогда не обращался так, как Лерленн, как ко взрослой даме. Отец вообще считал ее ребенком до тех самых пор, пока ее не просватал дьюла. А ведь многие из ровесниц Анны уже давно были замужем! Не такие красивые, не такие знатные, не такие богатые… хотя… принесет ли Анне счастье ее богатство? Старого, лысоватого дьюлу она видела только один раз в жизни. И он ей совсем не понравился. Однако перечить отцу было бесполезно. Бячислав был слишком лакомым женихом. Ах, если бы дьюла хоть немного походил на Лерленна. Или хотя бы на Чурилу. Синеглазого красавца Анна тоже видела только раз в жизни, но запомнила надолго. Говорили, правда, что Чурила предатель, и что это именно он привел на Рось големов, однако княжне в это не верилось. Зачем красивому и богатому парню связываться с нечистью? Анна даже всплакнула слегка, когда узнала, что он погиб. И вот теперь на ее пути встретился эльф! Если бы не проклятые половцы, она бы никогда не увидела его, ибо так и доехала бы в закрытой карете до дьюлы, не снимая покрова.

А может, увидела бы? После свадьбы? Тогда было бы вдвойне горше. Хоть и знала княжна, что ничего изменить нельзя, а все равно мечтала. Пока она не замужем, это не грех. Ведь только мужу нельзя изменять даже в мыслях. А жениху, поди, можно. К тому ж такому, который свалился, как снег на голову. Даже привыкнуть к себе не дал. Да и разве ж возможно устоять против эльфа? Видели бы подружки, как Лерленн за ней ухаживает, с зависти бы померли. Не купец, не князь, даже не принц заморский — эльф! Волосы светлые, словно позолоченный солнцем тополиный пух, глаза синие, погибельные, словом, красивый, словно Лель. Да княжна и называла про себя эльфа Лелем. А потом Лерленн позволил ей и вслух себя так звать. Вот уж повеселились, позубоскалили гоблин с ведьмой, однако ж эльфу до того никакого дела не было. Да и княжне тоже. А чтоб знали об этом насмешники, позволила она Лерленну не по титулу, а по имени к себе обращаться.