Здесь Русью пахнет - [77]

— Ох, барыня, гнали бы вы взашей этого гусляра! — советовала Настасья. — Кабы худа не случилось. Не одна девка за того Ставра слезами умывалась.

— Я же не девка какая-нибудь! — отмахивалась Марина.

— А то я не вижу, как вы глядите на него! Чисто кошка! Куды токмо холодность девается! И чем он вас приворожил, паскудник этакий?

— А чем тебя Бермята приворожил? — усмехнулась Марина. — Не беспокойся, Настасья. Я знаю, что мне со Ставром быть не судьба. Не из тех он мужиков, кто семью заводит. Больно беспутный. Боюсь я, что не проживет он долго с таким стремлением постоянно дразнить гусей.

— Да, почитай с того света вы его с василиссой вытащили, — согласилась Настасья. — А все одно. Поосторожней вы с ним, барыня. И отдыхайте почаще. Мыслимое ли дело, столько работать? Вона, в прошлый раз аж в обморок упали. Не иначе, как от переутомления.

Марина усмехнулась, но спорить с Настасьей не стала. Как ей удобно, так пусть и думает. Не рассказывать же о своем мире и о Андрее! Настасья не поймет. А обморок… да ладно, со временем забудется. Вон, даже и Ставр не разу о нем не напомнил. А ведь первый кинулся на помощь и людей позвал!

На самом деле, Ставр не упоминал об обмороке вовсе не потому, что ему не было любопытно. Напротив. Он прямо-таки извелся от распиравших его вопросов. Однако ж задавать их не спешил. Отчасти потому, что понимал, что ответов на них, скорее всего, не услышит, а отчасти потому, что и слышать-то этих ответов не хотел. Прошлое оно и есть прошлое. И пусть там остается. Ну, показался он баронессе похожим на какого-то ее знакомого, так что ж теперь? Однако вредный внутренний голос злорадно возражал, что вряд ли это был только знакомый. Баронесса назвала его просто по имени. Да еще и в обморок бухнулась. Что, часто это происходит? Судя по рассказам местных сплетников — никогда. Напротив, баронессу упрекали в излишней для женщины холодности и строгости. И Ставр не мог с этим не согласиться. Вряд ли баронесса об этом помнила, но первый раз они встретились отнюдь не тогда, когда Горислав приволок ей в поместье безжизненное тело гусляра. Нет, Ставр ее видел раньше, на площади, когда выступал. И сразу заприметил в толпе. Темные, стянутые в узел волосы, строгое платье, ледяные серые глаза… баронесса казалась прекрасной безжизненной статуей, неведомо как занесенной издалека. Весь ее облик был необычным, нездешним. Да и вела она себя совсем не так, как знакомые Ставру девки и бабы. Хотя…

То, что своего ребенка лекарка родила не от мужа, Ставр заподозрил сразу же, как только увидел парадный портрет барона де Ривароль. Двое темноволосых родителей и белокурая, голубоглазая дочка. Ага, как же. Кому другому такую лапшу на уши вешайте. А Ставр повидал мир. И научился неплохо разбираться в людях. Интересно, и кто же осчастливил баронессу ребенком? Смазливый паж? Велеречивый сосед? Заезжий рыцарь? Впрочем… какая ему разница? Хотя… Ставр сжал и разжал кулаки. Муки ревности он испытывал впервые в жизни, и новые ощущения ему определенно не нравились. Да какое дело ему, гусляру, с кем грешила баронесса? Почему его это вообще интересует? Да потому! Потому, что по сведениям все тех же сплетников (а глаза у них очень острые, ничего не упустят), баронесса сторонилась мужчин, и ни один из тех, кто пытался к ней подкатиться (а таких было не мало) не мог похвастаться даже брошенным в его сторону благосклонным взглядом! Вряд ли баронесса так сильно изменилась всего за несколько лет. Наверняка, она и в юности была не менее строга. И если кто-то был в ее жизни помимо мужа, то явно не случайно и не иначе, как по великой любви.

Последняя мысль угнетала Ставра больше всего. А вдруг баронесса до сих пор любит этого человека? Вдруг она будет хранить память о нем до конца своих дней? Господи, да ему-то чего с этого?! Все равно никогда баронесса не обратит свой взгляд на гусляра! Никогда не сочтет его равным и достойным! У нее титул, богатство, связи, а он? Бездомный бродяга, которого многие князья страстно желают вздернуть на центральной площади за его песни! Вот ведь как судьба повернулась… а все могло сложиться иначе. Совсем иначе. Ведь родился-то Ставр в боярской семье. И первых десять лет как сыр в масле катался! Однако потом отец влез в какой-то государственный мятеж, и князь в наказание истребил всю его семью. Ставру удалось выжить чудом. И то потому, что он как раз на площадь сбежал посмотреть на скоморохов. Что ему было делать? Он пристал к бродягам, в подручные к слепому гусляру. Тот научил Ставра многому, но главное — видеть людей. Воистину говорят, лучше слепые глаза, чем слепое сердце. Многое они перетерпели. Ставр просил милостыню, воровал, замерзал, и, может, сдох бы где-нибудь под забором, если бы после смерти своего наставника не решился пойти в дружину. Там, по крайней мере, хотя бы кормили досыта. Ставр быстро выбился в десятники, а спустя несколько лет и в сотники. Однако судьба снова подкинула ему испытание. Во время штурма он попал под осадную башню и больше уже не мог махать мечом. Хорошо хоть жив остался. Пришлось вспоминать былые навыки и браться за гусли. Благо, попутешествовавший по городам и странам Ставр знал множество песен и историй. Он и сам удивился тому, насколько быстро стал знаменитым. Князья, заслушавшись его песнями о военных походах, порой щедро одаривали. А порой пороли и в поруб сажали, когда Ставр пел что-нибудь им не по нраву. Да разве ж песню удержишь? Вот и Мирослав отметился, приказал выпороть плетьми Ставра вместе с Никоном, его дружком скоморохом. Так они на пару и из порки балаган устроили. Ржали как кони да острили.