Здесь птицы не поют - [27]
— Акупунктура, — кивнул Рогозин.
— Ага, — согласился Юрик и хихикнул. — Акупунктура и промедол. Всегда с собой ношу.
Рогозину стало почему‑то смешно и тревожно. О промедоле он слышал как о сильном обезболивающем, но понятия не имел о сопутствующих обезболиванию побочных явлениях. А вдруг якут начнет глюки ловить? Или еще какой отходняк с ним приключится?
— Ты не бойся, я в норме, — заверил его Юрик. — Пошли к реке. Только тихо. По берегу до распадка доберемся, а там наверх, нужно Савельева с Доцентом перехватить.
Пока они пробирались к берегу, пока, согнувшись в три погибели, брели по колено в воде, спотыкаясь о камни и иногда проваливаясь в ямы по пояс а то и глубже, Рогозину казалось, что он диверсант в стане врага, что за ним следят десятки снайперов и стоит совершить одну единственную ошибку и можно попрощаться с жизнью. Таким осторожным он не был еще никогда прежде, даже когда приходилось рисковать, спускаясь с какого‑нибудь шестнадцатого этажа на разлохмаченной веревке, он не был таким аккуратным и подозрительным.
Вдруг Юрик выпрямился и сказал:
— Все, они нас не увидят. Пошли быстрее!
И добрый часть они карабкались куда‑то по скалам, цепляясь за корни деревьев, за хилую поросль травы, за редкие кусты, да буквально — за воздух! Пару раз из‑под подошвы ботинок выскальзывали камни, из рук выскальзывали ветки, Рогозин боялся за свою поврежденную ногу, но все обошлось. Они влезли на эту чертову вершину! Она почему‑то была совсем лысой — ни единого деревца, ни куста, ни травинки.
— Куда теперь? — крикнул Рогозин, стоя на карачках, вцепившись всеми четырьмя конечностями в скалу.
Под порывами ветра слова рвались и терялись в чистом воздухе, но Юрик услышал, махнул рукой в направлении от реки и странно скособочившись, побрел вниз.
Еще через четверть часа он остановился перед свалившимся деревом, что‑то прорычал неразборчивое и принялся снимать с поврежденной руки тряпки.
— Помоги мне! — зло бросил он Рогозину.
— Что? Что делать? — Виктор не понимал.
— Промедол, кажется, больше не работает, — промычал якут. — Палец болит постоянно, очень болит, голову мутит. Положи на дерево ветку, а на ней мой безымянный палец разогни. Давай, шевелись, дурак!
Виктор хотел обидеться, но якут так скорбно смотрел на свой опухший палец, что Рогозин не решился проявлять характер.
Он сделал все так, как попросил Юрик. Смотреть на вылезшую из‑под кожи молочно — белую, острую в изломе, окруженную корочкой подсыхающей крови косточку второй фаланги было тяжело и к горлу постоянно подкатывало что‑то круглое и противное. Пересиливая себя в каждом движении, Рогозин справился. Когда кое‑как разогнутый палец, под звуки, издаваемые скрипящими зубами якута, устроился на ветке, до Рогозина все еще не дошло — зачем нужно это было делать?
— Дай тесак, — попросил Юрик.
Вот теперь до Виктора дошло — зачем нужны были все эти манипуляции.
— Зачем? — туповато спросил он. — Срастется еще!
— Да? — Юрик даже засмеялся. — Ты видишь где‑то «скорую помощь»? Или вон за той сосной живет доктор Айболит? Я что‑то не знаю о здешних местах? Если ничего не сделать, я могу и без руки остаться — понимаешь? Или сдохнуть здесь.
— Нет, ну…, — Рогозин не знал, что ответить. — Не знаю, — честно признался он.
— А не знаешь, помолчи. Дай мне вон ту ветку, — Юрик показал тесаком. — И достань из рюкзака спирт. Фляга там алюминиевая. И йод.
Когда все запрошенное было извлечено на свет божий, Юрик сказал:
— Дурак я. Надо было рубить, когда промедол работал. В следующий раз так и сделаю. Вот что, паря, если я вдруг отключусь, обработай палец спиртом и йодом. Перевяжи, закрепи, чтобы повязка не спадала, договорились?
Виктор, закусив губу, кивнул.
— Только сначала еще перетяни мне палец вот здесь, — Юрик показал, — ниткой какой‑нибудь, чтобы кровь остановить. Тебе же легче обрабатывать будет.
Виктор, превозмогая брезгливость и тошноту, справился и с ниткой.
— Молодец, паря. Ты крепкий. Если все готово, тогда понеслась, — прошипел Юрик, сунул в рот между зубов деревяшку, подхватил тесак, пару раз примерился, замахнулся и…
Рогозин зажмурился, но ничего, кажется, не произошло.
Когда Виктор осмелел настолько, что открыл глаза, он застал перед собой ту же картину: с тесаком в руке перед деревом на коленках стоял Юрик, его сломанный палец все еще покоился на ветке.
— Ть — фу, — якут выплюнул деревяшку. — Не могу. Не могу! Свой палец‑то! Тебе придется делать, Витька. Сможешь? Или сдохнем здесь оба.
Рогозин тоскливо посмотрел в небо, виднеющееся сквозь деревья, шмыгнул носом… Подыхать он не собирался, да и вскоре должны были геологи начать возвращаться… но в лагере засели бандиты и как там дальше дело повернется — не мог сказать никто.
— Никогда ребрышки что ли не жарил? — усмехнулся Юрик. — Точно то же самое. Отруби там, где нужно и все.
Рогозин обхватил голову руками, пальцами принялся жестко чесать затылок, вскинулся:
— Сейчас!
Побежал куда‑то в сторону, шаря глазами по земле, и скоро вернулся с увесистым булыжником килограмма четыре весом.
— Так проще будет, — объяснил он и сглотнул очередной комок в горле. — Приставь тесак к нужному месту, а я ударю сверху. Понимаешь?
Когда в мельчайших подробностях знаешь, что произойдет через двадцать лет, — трудно сохранять хладнокровие. Особенно если тебе «не повезло» и твое прозрение пришлось на самые мирные годы в человеческой истории. Сидеть и ждать или все же действовать? А если действовать, то как сделать так, чтобы твои усилия не пропали даром? Ведь мало выиграть битву, нужно еще суметь воспользоваться плодами победы. А это — самое трудное и удается немногим.
У нас нет богатых, а они говорят, что у них мало бедных; у нас нет демократии, но страной правят бывшие комбайнеры и слесари, а у них демократия есть, но удивительным образом у власти всегда оказываются люди из старинных богатейших семей, с молодых ногтей готовившиеся править. Мы – «империя зла», а они – «страна добра и свободы», несущая процветание миру на крыльях «Томагавков». Мы плохие и неправильные, они хорошие и добрые. Но почему же так отчаянно кажется, что кто-то врет?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Заготовка рассказа (может быть - короткой повести)о том, что все рано или поздно достает.
Никто не отдаст свое без сопротивления. Рассказывает Захар М.
Нумбани – технологически развитый африканский город недалекого будущего, в котором люди живут в гармонии с роботами-гуманоидами под названием «омники». И когда террористы угрожают разрушить это единство, появляется герой по имени Ифи Оладеле! С ранних лет Ифи увлекается конструированием роботов – машин, улучшающих жизнь окружающих. Став свидетелем катастрофического нападения Кулака Смерти на аэропорт Нумбани, при котором было выведено из строя множество роботов-охранников OR15, Ифи понимает: городу необходимо нечто большее – настоящий защитник. Пока Кулак Смерти сеет семена раздора между людьми и омниками, Ифи конструирует умного и способного к сопереживанию робота Орису, названную так в честь могущественных духов-охранников ее народа.
В сборнике представлены рассказы самых разных направлений фантастики. Это и фэнтези, и мистика, и форестпанк, и научная фантастика, и альтернативная история. События происходят как в далёком, так и в близком прошлом, а также в будущем и в настоящем, в разных странах, на разных континентах и в разных мирах. Есть здесь и весёлые истории, и серьёзные, и грустные, а порой и просто хорор. Но всё, о чём рассказывает Сергей Булыга, – чистая правда. Хоть и фантастическая.
«…Зодчий приподнялся и посмотрел сквозь бойницу. Видимая часть Зокона утратила глубину и контрастность, затянувшись лёгкой белёсой дымкой. Откуда-то издалека, словно из-под земли, послышался слабый гул. Он медленно нарастал, постепенно и неотвратимо захватывая сознание, бесцеремонно внедряясь в каждую клеточку тела. Ощутимо росла вибрация. Зодчий продолжал всматриваться в клубы мутного тумана, пенными валами наползающего на «стартовую площадку». Скоро низкий гул превратился в грохот и начал ощутимо давить на голову, словно гигантская ладонь разбушевавшегося исполина.
Граница между миром живым и миром мёртвых. Лишь четыре крепости стражей охраняют её. Они сдерживают напор орд нежити, несмотря на то что за спиной давно уже нет единой Империи, которой они служили.Люди, эльфы, гномы и орки давно забыли о границах своего мира и с увлечением убивают друг друга. Смогут ли они объединиться перед угрозой громадной армии нежити, наступающей на границу? Или продолжат рвать глотки друг другу, несмотря ни на что? А может, среди них найдутся те, кто предпочтёт служить новым хозяевам?
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.
Если удалось выбраться живым из логова врага, уберечь от смерти любимую и разделить радость победы с друзьями, это еще не значит, что Фортуна повернулась к тебе лицом. Андрей Фетров начинает это четко осознавать, когда вместо возвращения в привычную реальность оказывается в жестоком мире низкорослых воинов. Шансов попасть в лапы кровожадных хищников или получить дубиной по голове там гораздо больше, чем просто дожить до утра. Особенно после того, как он узнает, кто стоит за созданием незаживающих ран, с недавнего времени связывающих сразу три реальности.