Здесь песок чище - [142]

— Своей шкурой все мы рискуем, Роландо. А что касается стычек, то одни их устраивают, а другие их заслуживают. Я предупреждаю, очень скоро ты пожалеешь об этой пламенной защите агента Кастро. Ты еще вспомнишь о нас, когда у тебя не останется времени, чтобы исправиться.

— Я не боюсь угроз, я привык к ним. На Кубе мне угрожали люди Кастро из Движения двадцать шестого июля, а здесь такие, как вы. Я не должен ни перед кем отчитываться, тем более перед незнакомыми…

— Мы не незнакомые. Ты хорошо нас знаешь.

— Не так чтобы очень. Я не знаю, чем вы занимались, когда я на Кубе отправлял коммунистов на кладбище. Возможно, вы в то время боролись за то, что защищал Кастро.

— А в Испании? Что было там, Роландо? Против кого там был направлен твой талант могильщика? Не будешь же ты говорить, что против коммунистов? Мы тебе все равно не поверим. Ну и вертопрах же ты! Но ты еще очень пожалеешь о содеянном.

— Сеньоры, у меня нет свободного времени, чтобы болтать с вами. Так что дайте-ка мне лучше пройти.

— С превеликим удовольствием, Роландо. Ты еще вспомнишь о нас.

Они посторонились и быстро удалились в противоположном направлении. Мансферер посмотрел им вслед и направился к своей машине. По дороге он размышлял, как бы отомстить "Абдале". Подойдя к машине, он открыл дверцу и, сев за руль, задумался. Ему лучше, чем кому-либо другому, известно, к чему ведет ненависть между людьми. К счастью, пока это была лишь угроза. Он проверил, на месте ли пистолет. А если они его поджидают по дороге? Или возле дома? Он решил переночевать в гостинице и, запустив руку под рубашку, снял пистолет с предохранителя. Его голыми руками не возьмешь. Возможно, его просто хотели припугнуть. Что там произошло с Сантосом? Длинный послужной список в "Альфе" и желание перебраться в Чили, чтобы продолжить борьбу против коммунистов в Америке, — все это солидные аргументы.

Мансферер достал из кармана ключ. Как только он включил зажигание, раздался мощный взрыв…

Дьего Медина тряс головой, будто пытался избавиться от кошмарного сна.

— Что ты читаешь? — спросил измученный бессонницей Насарио, имея в виду листы бумаги в руках у Медины.

— Мне нечего читать. Я знаю это наизусть, — ответил Медина. — Разве ты не знаешь, о чем идет речь? Я не могу понять, как такое могло случиться. У меня голова идет кругом, как после хорошего удара дубинкой. Почитай, может, вспомнишь. — Он показал заголовок.

— "Советы бойцу"? Нет, что-то не припоминаю.

— Это написал Сантос. По моему поручению. После нескольких провалов мы задумались, не проник ли к нам агент Кастро. Ты мне сказал тогда: "Нужно принять профилактические меры. Подготовь ориентировку". Я поручил это Сантосу. Он сделал все быстро, и у меня не было даже замечаний.

— Да, теперь вспомнил. Это был действительно критический момент. Мы начали сомневаться во всех, кроме Сантоса. Это было трудное время.

— Как и сейчас.

— Нет, Медина. Сейчас гораздо хуже. В тот раз у нас были лишь подозрения, теперь же доказательства, которых мы должны стыдиться. Тогда все забылось. Теперь мы уже никогда не сможем жить спокойно, доверять людям…

— Ты только послушай, Насарио, что он написал. Какой цинизм! "Тайный боец не должен никому доверять". Он же предупредил нас, а мы не прислушались. "Лучшее место для дезертира — могила". Ай да Хосе Сантос! Как было бы хорошо применить к нему самому этот совет!

— Черт паршивый!

— Послушай, он писал сам о себе, а мы ничего не поняли. "Лазутчик пытается быть впереди всех во всем, стремится участвовать в самых рискованных операциях и ведет себя в них с удивительным хладнокровием…" Подлец! Он же безнаказанно издевался над нами.

"Как разоблачить лазутчика? Если в отношении кого-либо возникнут подозрения, такого человека нужно негласно изолировать и поставить под наблюдение. Для проверки ему следует подбросить контролируемую информацию. Если будет доказано, что он лазутчик, лучше всего ликвидировать его, предупредив перед этим всех остальных…" Он же сам нам это предлагал. Почему мы не прислушались? Почему мы не применили к нему его же советы?

— Потому что мы дураки, — сказал Насарио. — Он надул нас как мальчишек.

Медина порвал бумаги и театрально швырнул их в корзинку. У него в архиве хранился еще один экземпляр.

— Никогда я не чувствовал себя таким обманутым, таким злым.

Насарио положил Медине на плечо руку и подавленно продолжил:

— Иной раз нужно уметь и проигрывать. Все великие прошли через это. Им тоже приходилось признавать крупные поражения. В такие моменты нужно уметь проявить мужество. Когда побеждаешь, все легко. Поражение — вот где испытание. — И, вдруг оставив высокий стиль, Насарио прокричал: — Будь проклят тот час, когда этот безмозглый идиот Гусман привел сюда Сантоса!

— Черт возьми! Ведь он во что бы то ни стало хотел отправить меня с заданием на Кубу, — вспомнил Хосе Ампаро Ортега.

— Ты бы помолчал! — возразил ему Насарио. — Не ты ли его защищал!

Дьего Медина попытался подойти к случившемуся философски. Ему казалось, что теперь, как никогда, он должен играть роль идеолога, влиять на настроения. Такие скандалы случаются и в самых благородных семействах. Чтобы подбодрить остальных, он решил рассказать одну историю.