Здесь начинается Африка - [77]

Итак, мы мирно едем по пустыне — все южнее, южнее. То здесь, то там на вершинах скалистых холмов возникают странного вида высокие башни, похожие на пирамиды, вылепленные из песка и глины. Оказывается, раньше они отмечали дорогу на юг, помогая ориентироваться караванам и армиям. А теперь остались как памятники богатого прошлого пустыни. Однако участки с такими башнями очень невелики. Оставался один ориентир — солнце. И еще… запах. Караваны особенно высоко ценили слепых проводников. У слепого обоняние развито до предела, и в пустыне он хорошо чувствовал запах верблюда. Идя впереди каравана, слепой проводник нюхал песок и точно определял те тропы, по которым шли его предшественники. Еще одним опознавательным знаком служили кости верблюдов, так как в пути было трудно лечить заболевших или упавших от усталости животных и их бросали на съедение шакалам.

До недавних пор Сахару не очень баловали своим посещением любопытные туристы. При французах на территории южнее Джельфы располагались одни лишь военные гарнизоны и при переезде через эту границу надо было ставить в паспорте печать. Южнее, где населенность вовсе незначительна, нравы проще. Идет караван из Мали, идет караван из Нигера. Поговорить с ними — они вовсе не знают, что такое паспорт. «Ах, — говорят они, — это бумажка? Бумажка у нас есть», — и достают грязный клочок газеты. Всякая напечатанная буква приобретает для них значимость документа.

Плотность населения к югу значительно падает. Здесь живут лишь в оазисах, часто отдаленных друг от друга на сотни километров. Если вся Сахара занимает 7 миллионов квадратных километров, то лишь 350 тысяч километров приходится на долю оазисов. «Сахара — это ад, оазис — рай», — говорят арабы.

Первый крупный оазис, встретившийся на пути к Сахаре, — Бу-Саада[26]. По-арабски это значит «Город счастья». Да, увидеть посреди голой, безжизненной пустыни пальмовую рощу, услышать шелест водяных струй в уэде, вдоль русла которого расположен город, это поистине счастье великое. Маленький оазис содержит в себе уже все элементы сахарского города: массивные крепостные стены и старинную крепость — Ксар, узкие улочки с глухими стенами, мечети — Улад-Аттик и Ан-Некла.

В конце года и на пасхальной неделе местные жители отмечают свой праздник, который так и называется — «Праздник Города счастья». Путник может ознакомиться здесь с искусством племени улад-наиль, основанным на древнейших и ревниво хранимых традициях этих мест (слово «улад» по-арабски «дитя», «потомок»), У здешних девушек своеобразная слава. Дело в том, что жители этих гористых мест с давних пор имели обычай отправлять красивых девушек на побережье — зарабатывать деньги проституцией. Там же, на побережье, они учились и «благородным манерам», музыке, танцам, пению. У представительниц этого племени очень белая кожа, что имеет для остальных арабов особую привлекательность. И еще одно отличие: вместо скромных одежд, характерных для других арабских женщин, они носят яркие, цветастые платья и обильно увешаны ожерельями, браслетами, просверленными монетами и стеклянными безделушками. К тому же они искусно причесаны, а иногда на их лицах даже нарисованы или вытатуированы голубые и фиолетовые звезды. Подробное описание их внешности и танцев есть в очерке Мопассана «Провинция Алжир» в сборнике «Под солнцем». Сейчас прежний обычай, разумеется, уходит в прошлое, но внешняя форма осталась, плавные сомнамбулические танцы племени улад-наиль до сих пор собирают на праздник в Бу-Сааду множество зрителей из всех местностей.

В Бу-Сааде, а затем и в других оазисах мне пришлось впервые близко познакомиться с арабской кухней. В самом Алжире и на побережье я могла обедать в столовой нашего посольства или же пользоваться вполне европейскими ресторанами и кафе (ресторанов с национальными блюдами там как раз немного), готовить сама, наконец. Здесь, в Сахаре, — другое дело. В гурманстве меня обвинять не приходится, но естественное любопытство, что едят и как едят в иноземной стране, свойственно мне, вероятно, как и любому другому человеку. В древнейшей поваренной книге арабского мира «Вусла ила И’хабид» сказано: «Так как большая часть земных и небесных радостей заключена в удовольствиях, которые человек получает от кушаний и напитков, то воздадим им должное».

Прежде всего надо сказать, что ни в одном алжирском ресторане или кафе на вошедшего европейца не обращают ровно никакого внимания. Даже головы не повернут, продолжая оживленную беседу или погрузившись в сосредоточенное одиночество. Иные, обычно молодые люди, сидят, уткнувшись в книгу или в тетрадку, забыв о своем давно остывшем кофе. Я вспоминаю единственный случай, когда европейцы были невольно втянуты в происходящее за соседним столиком. Там сидели и тихо разговаривали трое молодых арабов. Один из них с невинным видом угощает другого сигаретой, подносит зажигалку. Раздается взрыв. Опешивший курильщик в белоснежной нейлоновой рубашке весь покрывается черной гарью. От неожиданности и участия вскакивают с готовностью помочь все посетители кафе, будто здесь можно чем то помочь. Но что это? Черные пятна сами медленно исчезают, испаряются. Это всего лишь игрушка, вывезенная из Европы или оставшаяся от недавних колонизаторов. Все громко смеются. «Фокусник» весело раскланивается. Не правда ли, прекрасный способ отучить заядлых курильщиков от табака?