Здесь начинается Африка - [5]

Закрытая бухта обеспечила неприступность города: одиннадцать раз пытались взять его с моря, и каждый раз безуспешно. Даже французы, осаждавшие порт в течение трех лет, вошли в 1830 году в город с юга, с суши. Но перестройку города они также начали с гавани. Прибрежные кварталы Алжира были ими сразу же снесены для более свободного доступа к морю. Столица французской колонии потребовала морской базы не менее значительной, чем Тулон или Марсель, между тем как в гавани старого Аль-Джазаира могло разместиться не более 60 судов в 300–400 тонн. Поэтому французы не только укрепили мол, сделанный при Хайр ад-Дине, но уже в 1839 году достроили его с севера более чем на 100 метров. Вот как, например, описывает свой приезд в Алжир русский моряк Н. Рать-ков, посетивший город в 1857 году: «Подходя к Алжиру и смотря на наши карты, я ожидал увидеть рейд, открытый со всех сторон, а на самом деле рейд закрыт. В последние десять лет рейд обнесен кругом молой, которой, однако ж, дано невыгодное направление. Одна ветвь молы вогнута внутрь рейда, другая состоит из ломаной линии в два колена. Входные ворота между этими двумя ветвями молы очень широки, и, при дурном расположении самой молы, рейд недостаточно закрыт от волнения, так что здесь бывает большая зыбь при всех восточных ветрах и вообще после всех свежих ветров…»

Но все это — дела давно минувших дней. Современный Алжир протянулся вдоль берега на 16 километров а бывшие острова, образовав с берегом одно целое, защищают город от морских бурь и ветров. В одном месте сохранились примитивные насыпи из камня, оставшиеся от древних укреплений, в другом, на бывшем острове Пеньон, стоит здание Адмиралтейства, в третьем — высится маяк, по-арабски «Бордж аль-Фанар». Вокруг порта выросли новые постройки, большие океанские теплоходы входят в гавань, к побережью подошла железная дорога. Сейчас эти берега живут шумной, напряженной жизнью. А вместо пиратских галер стоит множество мирных рыболовных судов да парусных яхт, устремивших мачты в небо.

Не изменилось лишь море. Тихое в закрытой гавани Алжира, оно чернеет во время штормов или того знаменитого ветра, который получил название «майоркского плотника» (от острова Майорка) и который некогда превратил в щепки огромный флот Карла V. Да зачем искать примеры в далеком прошлом, когда во время моего пребывания в Алжире на песчаный берег выбросило пароход «Топаз» из порта Дюнкерк. В течение нескольких месяцев, пока его не отбуксировали в гавань, он словно служил живым памятником разгневанной морской стихии. «Ветры дуют совсем не так, как хотят корабли», — недаром гласит старая арабская пословица. Когда из пустыни веет сирокко и небо приобретает все оттенки ярко-оранжевого цвета, море снова мрачным гулом возвещает городу о неблагополучии бушующей природы.

Море придает всему Алжиру особый колорит. В какой бы переулок вы ни зашли, оно синеет повсюду между домами, словно следуя за вами. И чем дальше вы уходите от него, а в условиях Алжира это значит: чем выше вы поднимаетесь над портом, рейдом, побережьем, тем больше, шире, ярче становится море.

Отсюда, из гавани, мы и направимся в город, чтобы побродить по его улицам, паркам и площадям, полюбоваться достопримечательностями. Только сначала остановимся у небольшого буфета с забавным названием «Casse une croûte», что в переводе на русский язык означает: «Замори червячка», съедим несколько палочек жаренной тут же на углях баранины, тарелку креветок и гроздь фиников. Теперь пойдем по ступенькам вверх. Справа виднеется старый город с его мечетями и переулками, слева — новые кварталы. Один мой большой друг, географ, всегда очень сердится, когда я вместо научных «восточнее» и «западнее» употребляю столь неопределенные понятия, как «левее» и «правее». Заранее прошу у него прощения, но для наглядности мы все-таки сразу же пойдем «направо» и очутимся на площади, которая именуется сейчас в память героев войны 1954–1962 годов площадью Мучеников. Это большое пространство, расположенное между старыми городскими кварталами и морем, всегда было центральным местом в городе — и при финикийцах, и в древнеримском Икозиуме, когда здесь была построена первая христианская базилика, и особенно в арабском Аль-Джазаире. На этой площади продавали в рабство захваченных пиратами пленников. Их было множество — голландцев и датчан, немцев и испанцев, французов и итальянцев. К началу XVII века в Алжире насчитывалось более 25 тысяч рабов, что считалось признаком экономического благосостояния города. То, что к 1830 году в Алжире оставалось лишь полторы тысячи рабов и всего одна тюрьма, свидетельствовало о его безнадежном упадке. Запряженные вместо мулов в повозки, рабы возили камни для построек, гребли, прикованные к веслам, на галерах. Непокорных отправляли на каторгу, в тюрьмы или внутрь страны к берберским шейхам. Отсюда же в гаремы местных владык поставлялись наложницы.

Можно к случаю вспомнить и красивые легенды, посвященные пленницам пиратов. Так, в испанской книге, изданной в 1737 году, рассказывается о приключениях некой доньи Инес, которую полюбил сам дей. Однако в жизни все было реальнее и суровее.