Здесь начинается Африка - [4]

Отбив остров Пеньон у испанцев и уничтожив бастион Педро Наварро, братья-разбойники Барбаросса прежде всего. занялись укреплением гавани. Камни от разрушенного бастиона корсары использовали для строительства мола. Этой же цели послужили и прибрежные подводные скалы. Тридцать тысяч рабов в течение трех лет соединяли острова с берегом. Мол воздвигался сплошной, из мелких кусков гранита, скрепленных цементом и облицованных сверху огромными камнями. Правда, по свидетельству современников, это сооружение оказалось недостаточно прочным: несмотря на просветы, специально оставленные в моле, волны все равно разбрасывали камни. В гавани были построены маяк (1541–1544) и береговые укрепления с тремястами пушек.

Хайр ад-Дин Барбаросса повелел окружить весь город земляным валом и соорудить несколько фортов с высокими стенами из серого камня, оснащенных тысячью восьмьюстами орудий. В настоящее время из них сохранился лишь один — это так называемый Форт Императора, возведенный в 1545 году, — каменный прямоугольник, укрепленный по углам в 1580 году четырьмя бастионами. Внутри форта находилась большая круглая башня, возвышавшаяся над стенами. Название свое форт получил не в честь Наполеона I, как это иногда принято думать, а по имени испанского короля и императора Священной Римской империи Карла V, пытавшегося в 1541 году именно с этого места завоевать Аль-Джазаир. Тогда была уничтожена треть испанской армии; флот Карла V был разгромлен алжирскими корсарами и разбит бурей. При французах этот форт использовался как казармы, сейчас здесь расположены алжирские военные ведомства.

Почти у самого порта к морю спускаются руины форта Двадцати четырех часов, построенного в 1568 году одним из сицилийских ренегатов. Существовали во время турецкого владычества и форт Звезда (построен в 1568 году), и форт мыса Матифу (1722 год), стены которого были сложены из развалин древней римской крепости Русгуниум, и форт Новый (1803 год) — со стороны Баб эль-Уэда.

Таким образом, использовав выгодное стратегическое положение Аль-Джазаира, турецкие корсары создали здесь типичный для средних веков город-крепость.

Для самого Селима ат-Тойми его просьба обернулась трагически: он был убит в собственной резиденции Аруджем Барбароссой. Но и сам Арудж вскоре после этого, в 1518 году, погиб в битве под Тлемсеном. Несмотря на то что голову его, насаженную на пику, специально показывали местному населению и даже отвезли в Испанию, никто в его смерть не верил и одно лишь воспоминание о нем заставляло всех дрожать от ужаса. Регентом Алжира и вассалом турецкого султана объявил себя Хайр ад-Дин Барбаросса (годы правления 1518–1540). Султан прислал ему мощную артиллерию и многочисленную армию янычар — солдат, воспитанных в духе религиозного фанатизма и служивших опорой султана во всех дворцовых переворотах. Казармы янычар простерлись вдоль всего берега. Современное предместье Алжира Мэзон-Каре, находящееся в 12 километрах от города, возникло на месте бывшего турецкого форта Бордж эль-Кантара. Из шести казарм, существовавших в черте города во времена турок, сохранились две, построенные в 1627 и 1637 годах андалусским архитектором Мусой и его сыном Али. До сих пор эти громоздкие здания с непомерно толстыми стенами служат в качестве складов и административных помещений порта.

Совет капитанов корсаров, так называемых раисов, не только выбирал, свергал и убивал по своему усмотрению деев, но и постепенно ограничил власть Османской империи. К концу XVII века страна превратилась в фактически независимое феодальное государство, состоявшее из четырех провинций — бейликов, находившихся под властью беев. Сам алжирский дей напоминал скорее пленника, чем феодального властителя. Испанский историк Хуан Кано характеризует его положение так: «Богатый человек, не имеющий права распоряжаться своим богатством, отец, лишенный детей, муж без жен, деспот без свободы, король рабов и раб своих подданных».

Город, население которого в XVI веке превысило 80 тыс. человек[3], быстро завоевал себе славу логова пиратов и корсаров. Впрочем, понятие «средиземноморские пираты» в это время было достаточно обширно, ибо к ним могут быть по праву причислены и многие европейские магнаты. Однако братья Барбаросса и их последователи откровенно сделали пиратство своей основной профессией. Нападения на торговые суда от Эгейского моря до Исландии, набеги на средиземноморские острова и побережье были повседневным, будничным занятием для раисов. Морской разбой стал официальной политикой государства, залогом его экономического процветания. Пиратская добыча составляла наибольшую часть доходов деев, раисов и владельцев гребных и парусных судов. Один из первых алжирских пленников, Диего де Хаэдо, оставивший ценнейшие документы о быте и нравах пиратского города, называет Аль-Джазаир того времени «чудищем и страшилищем средиземноморских берегов, гаванью всех морских разбойников, логовом и прибежищем грабителей».

Средиземноморские пираты с давних времен были популярными персонажами мировой приключенческой литературы. Феликс Дан, автор книги «История Берберии и ее корсаров», написанной в 1637 году, одним из первых живо представил европейским читателям и город, и пиратов, «появлявшихся на верхней палубе с засученными рукавами и горланящих изо всех сил для того, чтобы внушать ужас всем, кто их слышит».