Здесь мое сердце - [46]

— Я прощаю тебе эту боль, — как можно безразличней сказала она, смотря на красные блики вдали. — Тебе больше не о чем беспокоиться.

— Тогда в отеле ты тоже хотела меня, Глория, — мягко произнес он.

Она напряглась, не давая мучительным воспоминаниям вторгнуться и повлиять на принятое решение.

— Да. И за это тебе тоже не нужно винить себя, — ответила женщина как можно спокойнее.

— Разве ты способна забыть…

Это был сильный вызов, всколыхнувший в памяти все чувства, которые она испытала к нему. Тогда между ними не было преграды. И он хотел убрать эту прегради сейчас. Глория закрыла глаза, настойчиво подавляя слабость, возникающую в его присутствии.

— Думаю, да.

— А я не могу забыть. И вряд ли когда-нибудь сумею сделать это, — уверенно произнес он. — Мы созданы друг для друга. Поверь, дело не только в сексе…

— Все в порядке, — перебила она, не в силах больше выносить воспоминания. — Я тоже не ожидала, что так получится. — Глория резко повернулась к нему, в отчаянии решив прекратить мучительный разговор. — Ты не хотел, чтобы выбор, сделанный бабушкой, довлел над тобой. Это понятно. А у меня тоже есть право выбора. Поэтому я уезжаю.

— Нет, Глория!

— Господи! Чего тебе надо от меня, Ник? — беспомощно выкрикнула она. — К чему все это? Почему надо останавливать меня, мешать поступать так, как я хочу?

— Да потому, что я люблю тебя! — свирепо выговорил он, ошеломив и ее, и себя неожиданным признанием. Оба молча в недоумении посмотрели друг на друга. Потом Николас добавил: — Я знаю, необходимо время, чтобы и ты меня полюбила. Но я добьюсь этого обязательно.

Она все еще не верила своим ушам.

— Ты любишь меня?

Он сделал глубокий вдох, не сводя с нее глаз.

— Да, люблю, — повторил он. — И думаю о тебе днем и ночью. Если ты перестанешь отталкивать меня, я докажу, что могу позаботиться о тебе, что глубоко уважаю тебя, как личность. Я сделаю все, что ты захочешь. Выполню любое твое желание.

Она безмолвно смотрела на него, чувствуя, что ее старый, наполненный обидами и болью, но такой привычный мир рушится. И сделала последнюю жалкую попытку спасти его.

— Ты едва знаешь меня.

— Глория, я перечитывал некоторые главы твоей книги. — Он подошел и нежно взял ее лицо в свои руки, заглянул в глаза. — Я полюбил девушку, которая имела мужество поддержать своего отца в той непростой ситуации, в которой он оказался. Ведь она сделала это, рискуя собственной жизнью. За строками книги я увидел тебя.

— Она не обо мне, — запротестовала Глория. Ее голос понизился до хриплого шепота.

— Да, но ты открыла в ней свою душу. И я не смог не полюбить тебя.

— Может быть, — она судорожно сглотнула, — ты только так думаешь. А чувства — это нечто другое.

— А каким должно быть чувство? — Он поднял ее подбородок. Молодая женщина была слишком растерянна, чтобы отклониться, когда Ник коснулся ее губ. Но сделал это не с обжигающей страстью, а с мучительной соблазняющей нежностью, которой нельзя было противиться. — Ты прекраснейшая из женщин и должна гордиться собой.

— Я так и делаю, — тихо сказала она, подумав, что нисколько не стыдится, что забеременела от него, не будучи его женой.

— Всякий раз, когда я тебя вижу, у меня возникает желание, и с этим ничего не поделаешь. Уверен, если бы я был безразличен тебе, ты не отдалась бы мне тогда в отеле. Не уезжай, прошу тебя, останься, — сказал он серьезно.

— Я беременна, — призналась она и отвела взгляд в сторону, пугаясь эффекта, который могли произвести ее слова. — Я написала тебе об этом на адрес «Галанакис туре». И снова напишу, когда ребенок родится…

Воцарилось недолгое молчание. Вот теперь он увидел, что это ловушка, подумалось ей.

— Значит, это правда? Ты беременна? Я не хотел верить, что ты уедешь, не сказав мне об этом, — проговорил он с болью в голосе.

— Так ты знал? — От удивления она повернулась и посмотрела ему в глаза. Николас сделал неопределенный жест, словно это не имело значения.

— Эмили предупредила бабушку, а та сказала мне.

— Ты признавался в любви, зная, что я ношу твоего ребенка? — продолжала спрашивать Глория, как будто сейчас рухнуло все, во что ей хотелось поверить.

Он, не ответив, продолжал говорить о своем.

— Как ты могла так поступить со мной? Оставить какое-то жалкое письмо…

— Да, я так решила, Николас, — твердо сказала она.

— Заставить меня сходить с ума до тех пор, пока ты не родишь и не напишешь об этом? Таков был твой план?

— Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя загнанным в ловушку обстоятельствами, над которыми не властен.

— Ты не оставила мне выбора. Решила оттолкнуть меня. По твоему, я не должен был помогать тебе во время беременности, не должен был находиться рядом, когда ты станешь рожать нашего ребенка. — Он развел руками. Весь его облик выражал ярость. — Как ты могла так поступить?

— Ты не хотел дать мне уехать, потому что я нужна тебе в постели, — продолжала она упрямо сопротивляться.

— Дать тебе уехать? Да ни за что на свете! И послушай, что я еще скажу, Глория, — мы женимся. И сделаем это так скоро, что Дороти с ног собьется, стараясь, чтобы все было готово к церемонии вовремя.

Она отшатнулась от него.

— Ты не можешь заставить меня выйти замуж.