Здесь был Шва - [53]

Шрифт
Интервал

— Заткнитесь! — рявкнул он. — К тому времени, как вы выйдете из тюряги, у вас волосы станут седыми!

— Не-а, — возразил я. — У меня, скорее всего, волос не будет вообще. В нашей семье все мужики лысые.

Мой беспечный ответ окончательно вывел его из себя.

Выезжая из проулка на проспект, мы нацепили Старикану на глаза повязку; он не сопротивлялся, потому что у него всё равно не было ни малейшего желания видеть наружный мир. На минуту он притих, а потом произнёс:

— Что вы собираетесь со мной сделать? — Он был по-настоящему напуган. Мне стало его почти жалко. Ключевое слово — «почти».

— Понятия не имею, — ответил я, и это было подлинной правдой: Лекси до сих пор не посвятила меня в свои основные планы. Она сказала, что если я узнаю, то перепугаюсь так, что смотаю удочки. Я не стал допытываться, убоявшись, что она, пожалуй, права.

Мы ехали по Бруклин-Хайтс — части Бруклина, лежащей прямо напротив Манхэттена через Ист-Ривер. Потом вырулили на пирс. Вот тут мне стало ясно, что же затеяла Лекси.

— Ого! — проговорил я. — Ни фига ж себе!

— Что?! — завопил Кроули. — Что там? — Но повязку с глаз сорвать не пытался.

— Ты не можешь так поступить! — сказал я Лекси. — Это же убьёт его!

Водитель открыл дверцу.

— Простить, мистер Кроули, — сказал он с сильным акцентом. — Но Лекси говорить, это ради ваша польза.

— Что, катер? — каркнул Кроули, очевидно, почуяв запах речной воды. — Ненавижу катера!

— Нет катер, — ответил водитель. Он помог Лекси выйти из машины. — Я держать Мокси. Ты идти.

Никто, даже водитель «линкольна», не торопился сообщить Кроули, что следующим транспортным средством станет вертолёт. Старикану предстояло обнаружить это самостоятельно.

Я повёл его в конец пирса, где располагалась вертолётная площадка. Старик не сопротивлялся. Он был сломлен. Слишком напуганный, чтобы бежать, слишком напуганный, чтобы делать хоть что-нибудь кроме того, что от него требовали, Кроули безропотно брёл, иногда спотыкаясь о выбоины в асфальте, но я держал его крепко. Я не позволю ему упасть.

— А сейчас большой шаг вверх, — предупредил я его.

— Вверх куда?

Я не ответил, но как только Старикан уселся в кресло и я застегнул ремень, думаю, он и сам догадался.

Он издал горестный стон обречённого на казнь. Пилот, по-видимому, нанятый Лекси специально для нашего маленького терапевтического полёта, подождал, пока мы все не пристегнулись, и запустил двигатель. Кроули тоненько завыл. Ну ладно, ладно — мне стало таки его по-настоящему жалко. А Лекси лишь проронила:

— Дедушка, вот увидишь — будет очень весело.

— Ужасная, ужасная девчонка!

Кажется, Лекси слишком далеко зашла. Чувства других людей частенько попадали у неё в слепую зону, а в этой зоне даже Мокси не помощник.

Лопасти набирали обороты, медленное «вум-вум-вум» постепенно перешло в ровный гул. Вертолёт на короткий миг затрясся, а затем взмыл вверх — ну в точности как лифт, только без троса. В широкое окно я увидел странноватое зрелище: шофёр-гармонист держался за Моксину шлейку и прощально махал нам рукой.

— Можешь теперь снять повязку, дедушка.

— Ни за что! — совсем по-детски заявил тот. — Не заставите!

Он плотно прижал ладони к завязанным глазам.

Я летал на самолёте только дважды в своей жизни — в Диснейленд и обратно — и оба раза ночью, так что ничего, в общем, не видел. Нынешний полёт устраивали не ради моей персоны, и тем не менее у меня захватило дух, причём не из-за одной только высоты. «Шва бы это понравилось», — подумал я, но задвинул мысль куда-то на задворки сознания. Я сейчас (во всех смыслах) вознёсся в поднебесье, а думы о Шва спустят меня на грешную землю. В данных обстоятельствах падение на землю (во всех смыслах) меня не прельщало.

Мы летели вдоль Ист-Ривер, Бруклин справа, небоскрёбы Манхэттена слева. И всё время старик стонал, жаловался и отказывался убрать руки от глаз.

— Энтони! — прокричала Лекси поверх грома винта. — Можешь описать мне, что видишь?

— Не вопрос!

— Только не используй зрительных слов!

К этому времени я уже здорово насобачился делать описания лишь для четырёх чувств из пяти.

— Хорошо. Мы летим над Бруклинским мостом. Как будто поперёк реки перекинули арфу с рамой из грубого камня.

Пилот повёл машину влево, направляясь прямиком к сердцу города.

— Дальше! — потребовала Лекси.

— Мы сейчас над нижним Манхэттеном. Летим над… как его… Вулворт-билдингом, кажется. У него крыша — холодная стальная пирамида с острым шпилем, но солнце бьёт прямо в неё, и крыша здорово нагревается. А сейчас под нами центральный Манхэттен. О, Бродвей! Он как будто режет сетку улиц под странным углом, и там, где он пересекает другие авеню, образуются пробки. Повсюду маленькие пупырышки такси — они как рассыпанные лимонные леденцы. Ты могла бы читать по улицам, как по шрифту Брайля.

— Ух ты, здорово! — восхитилась Лекси.

Я уже не мог остановиться.

— А вот… Большой Центральный вокзал, прямо впереди. Похож на греческий храм: колонны и статуи высятся на заплесневелых древних постаментах. А над ним, прямо в центре Парк-авеню, как заноза в одном месте, торчит Мет-Лайф-билдинг — огромная старая тёрка для сыра восьмидесяти этажей в высоту.


Еще от автора Нил Шустерман
Жнец

Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.


Жажда

Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…


Рокси

В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.


Разделенные

Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?


Страна затерянных душ

Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.


Беглецы

Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.


Рекомендуем почитать
Трипольская трагедия

Книга о гибели комсомольского отряда особого назначения во время гражданской войны на Украине (село Триполье под Киевом). В основу книги было положено одноименное реальное событие гражданской войны. Для детей среднего и старшего возраста.


Двое в тундре

Маленький коряк не дождался, когда за ним приедет отец и заберет его из интерната, он сам отправился навстречу отцу в тундру. И попал под многодневную пургу…


Великаньи забавы

Автор назвал свои рассказы камчатскими былями не случайно. Он много лет прожил в этом краю и был участником и свидетелем многих описанных в книге событий. Это рассказы о мужественных северянах: моряках, исследователях, охотоведах и, конечно, о маленьких камчадалах.


Рыцари и львы

Ярославский писатель Г. Кемоклидзе — автор многих юмористических и сатирических рассказов. Они печатались в разных изданиях, переводились на разные языки, получали международную литературную премию «Золотой еж» и премию «Золотой теленок». Эта новая книжка писателя — для детей младшего школьного возраста. В нее вошли печатавшиеся в пионерском журнале «Костер» веселые рассказы школьника Жени Репина и сатирическая повесть-сказка «В стране Пустоделии».


Записки «русского азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России

Юрий Иванович Фадеев родился в1939 году в Ошской области Киргизии. На «малой родине» прожил 45 лет. Инженер. Репатриант первой волны. По духу патриот России, человек с активной гражданской позицией. Творчеством увлёкся в 65 лет – порыв души и появилось время. Его творчество – голос своего поколения, оказавшегося на разломе эпох, сопереживание непростой судьбе «русских азиатов» после развала Советского Союза, неразрывная связь с малой родиной.


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.


Энси - Хозяин Времени

Энси Бонано, из уст которого вы уже слышали про суперстранного Шва, рассказывает новую сумасшедшую историю. На этот раз Энси жертвует месяц жизни своему однокласснику Гуннару Умляуту, которому, по его словам, осталось жить полгода. Вскоре вся школа следует примеру Энси. Но так ли уж Гуннар болен? Или слухи о его неминуемой смерти сильно преувеличены? Когда с членом семьи Бонано, подарившим Гуннару два года жизни, случается инфаркт, Энси задумывается, не искушает ли он судьбу, взяв на себя роль Господа Бога...