Здесь был Шва - [14]

Тиггор гыкнул, как горилла. Я отозвал Шва в сторонку:

— Помни одно: я здесь, рядом. Если понадобится помощь, только мигни — и я примчусь.

— Конечно, Энси, я знаю. Спасибо.

Клянусь, у меня было такое чувство, будто Шва отправляется на войну, а не в дом к какому-то старому чудиле. Проблема в том, что ни в одном из других пари Шва не приходилось залезать на неизведанную территорию — если не считать девчачьей раздевалки. А тут Кроули! Его хоть никто никогда и не видел, но трепетали перед ним все. К тому же, кто знает, а вдруг какой-нибудь из его афганцев натренирован охотиться на людей?

Мы вместе со Шва обошли вокруг дома; оттуда на второй этаж вела пожарная лестница. Огромная квартира Старикашки Кроули занимала весь второй этаж и попасть в неё можно было только через ресторан; но мы в процессе подготовки забрались на крышу многоквартирного дома в нескольких кварталах отсюда и выяснили, что посреди квартиры Кроули находится что-то вроде маленького висячего сада-патио под открытым небом. Вот тут мы и наметили точку проникновения.

Мусорный контейнер позади ресторана благоухал вчерашним омаром — ну в точности как рыбный рынок в жаркий день или моя тётя Мона (уж поверьте мне, от её аромата вам не поздоровилось бы). Не обращая внимания на вонь, мы вскарабкались на край контейнера, чтобы с него дотянуться до лестницы. Я аккуратно потянул её вниз, следя, чтобы она не скрипнула. Шва влез на перекладину.

— Невидимость плюс братство равняется богатство, — сказал я. Это у нас такое пожелание удачи — мы изобрели его, когда стали принимать вызовы.

— Невидимость плюс братство равняется богатство, — ответил Шва. Мы стукнулись сжатыми кулаками, и он полез. Вскоре он забрался на крышу и исчез из поля моего зрения. Я вернулся на улицу, перешёл через дорогу и присоединился к ожидающим у парапета.

Тиггор посмотрел на окна Кроули, потом перевёл взгляд на меня.

— И чё нам теперь делать?

Я пожал плечами:

— Ждать.

Долго ждать нам не пришлось. Хотя я и не присутствовал при том, что произошло в квартире Кроули, наверняка события разворачивались так:

Шва спрыгивает во внутренний дворик. Патио засыпан гравием вперемешку с собачьим дерьмом — вы в жизни не видали такого его количества в одном месте. Дверь слегка приотворена, так что собаки могут выходить и возвращаться, когда им захочется. Вот через эту дверь Шва и проникает в дом.

Там темно. Лампочки всего в двадцать пять ватт прячутся за тёмными абажурами, сквозь тяжёлые шторы не пробивается ни один лучик света. Шва стоит в гостиной и ждёт, когда глаза привыкнут к полумраку. На другом конце комнаты два пса грызутся из-за обрывка узловатой верёвки. Они не замечают вторжения. Значит, точно — у Шва и запах тоже невидимый! Или, может, собаки слишком старые, ничего не чуют. Откуда-то из недр громадной квартиры доносится звук телевизора.

Так, где тут собачьи плошки?

Шва пересекает гостиную, проходит через чопорную столовую с длинным столом, за которым весёлая компания не собиралась лет этак с тыщу, и — вот оно! Вдоль стены кухни аккуратным рядком выстроились четырнадцать собачьих плошек. Продукция Пистут Пластикс.

Шва остаётся лишь взять одну и удрать тем же путём, каким явился. Вот и всё.

Он наклоняется, хватает плошку и… И тут обнаруживается нечто ужасное: все четырнадцать накрепко приклеены к полу.

И тогда Шва приходит в голову мысль, что у него есть нечто общее с собачьим свистком, потому что прямо ему в лицо с рычанием скалится афганская борзая…

Тем временем, ожидая на улице, я увидел, как все собачьи морды исчезли из окон. Видать, дела плохи! До моих ушей донёсся лай, затем закричал какой-то мужик — правда, что он там орал, было не разобрать.

И тут раздаётся гогот Уэнделла Тиггора:

— Ну чё, проиграли? Плати давай!

В одном из окон я увидел Шва — он прижимался к стеклу, прячась за портьерой. Долго он так не продержится.

— А интересно — собаки съедят его? — спрашивает один из мальчишек.

У меня не было времени отвечать на идиотские вопросы. Вместо этого я помчался через дорогу и едва не попал под колёса, потому что не посмотрел ни налево, ни направо, как учат мамы своих детей от начала времён. С риском для жизни преодолев массированный поток транспорта, я завернул за угол и прыгнул на пожарную лестницу. Я не представлял себе, что делать, но бросить Шва на произвол судьбы не мог. «Сам погибай, а товарища выручай» — разве не так говорят настоящие бойцы?

Я залез на крышу, спрыгнул в патио и ворвался в открытую дверь.

В ту же секунду навстречу мне кинулись псы. Ну всё, сейчас сожрут! Но звери вдруг остановились, а потом попятились — видно, призадумались, что защищать: то ли хозяина, то ли родной дом, то ли себя самих. Вся квартира пропахла псиной. Собачий корм, собачья шерсть, собачий дух. Вонь сбивала с ног, от безостановочного лая звенело в ушах. Я стоял как вкопанный и лишь решился бросить взгляд на портьеру, за которой прятался Шва. Вся собачья рать собралась вокруг меня. Чуток удачи — и Шва мог бы незаметно убраться из своего убежища. Что же до меня… ну, недаром же я беру себе 50 процентов. За риск.

— А ну убирайся отсюда! — приказал некий голос — куда более сильный, куда более глубокий, чем я ожидал услышать.