Заживо погребенный - [39]
Очень, очень осторожно он повернул ключ в замке, как вор пробрался в дом и долго-долго, чтоб не скрипнула, притворял за собою дверь. В прихожей он внимательно прислушался. Ни звука! Верней сказать, ни звука, кроме плюханья капель со шляпы на линолеум. Дверь гостиной была приоткрыта. Он робко ее толкнул, вошел. Элис штопала носки.
— Генри! — она вскрикнула. — Ты же вымок до нитки! — она встала.
— Убрались? — спросил он.
— И ты вышел без пальто? Генри, ну как можно? Я тебя уложу в постель — сейчас же, не то ты у меня завтра сляжешь с воспалением легких!
— Они убрались? — повторил он.
— Ну да, а как же.
— И когда опять пожалуют?
— А зачем? — был ответ. — По-моему, с них хватит, по-моему, я им разобъяснила, что лучше бы они тебя оставили в покое. Ты в жизни видывал когда-нибудь такие тосты, как он приготовил?
— Элис, поверь, — говорил он погодя, в почти кипящей ванне, — поверь, все это ужасная ошибка. Я в жизни не видел эту женщину.
— Конечно, ты ее не видел, — она его успокоила, — конечно, ты не видел. Да если бы и видел — так ей и надо! Сразу видно — приставучая, любого воркотней своей со свету сживет. И совсем не бедные они. Истеричные, все истеричные, кроме старшего, который молчал все время. Мне он даже понравился.
— Но я не видел! — он стукнул по воде кулаком.
— Миленький, я знаю, что ты ее не видел.
Но он догадался, что просто она его ублажает. Он догадался, что она любой ценою хочет его оставить при себе. И на миг ему неприятно приоткрылась вся мера беспринципности, на какую порой способна прекрасная и любящая женщина.
— Только я надеюсь, что больше таких не будет! — заключила она сухо.
А-а! То-то и оно! Мало ли грехов на совести у проходимца Лика, как бы все не обрушились на бедную голову его хозяина! Уже испуганному внутреннему взору Прайама предносились обширные края, населенные безутешными вдовами Генри Лика и его отпрысками, духовными и не очень. Странное однако нашел себе пристанище этот тип — Вестминстерское аббатство!
Глава IX
Лощеный господин
Автомобиль был из тех электрических чудес, какие действуют споро и бесшумно, как, скажем, гильотина. Без вони, грохота, без отвратительного скрежета — вот как он двигался, этот автомобиль. Он подплыл к калитке с таким отсутствием всяческого звука, что Элис, вытирая пыль в гостиной, ничего не слышала. Она ничего не слышала, покуда скромненько не звякнул колокольчик. Резонно допустив, что звонить таким манером мог посыльный от мясника, она пошла открывать. Как была — в переднике и даже с тряпкой в руке. Красивый, гладкий мужчина стоял на пороге, и фоном ему служил вышеописанный автомобиль. Был мужчина смугл, имел черные кудри, усы подстать, и карие глаза. Дивной новизны цилиндр блистал над блистающими глазами и кудрями. Пальто на нем было с каракулевым подбоем, и сей важный факт как бы ненароком выдавали лацканы воротника и отвороты рукавов. На шелковом, на черном галстуке, в математическом центре безупречного морского узла сияла жемчужная булавка. Стального цвета были у него перчатки. Главную отличительную черту чеканных, нежно полосатых брюк составляла почти неземного вида складка. Шевровые штиблеты его были почти так же гладки, как его же щеки. Щеки эти поражали мальчишескою свежестью, а между ними, над снежнозубою улыбкой, нависал крючковатый ключ к его характеру. Вполне возможно, Элис, просто по легкомыслию, и разделяла вульгарное предубеждение против евреев. Но сейчас она, конечно, ничего такого не испытывала. Обаяние этого нового для нас лица, его замечательная любезность всегда и везде побеждали печальный предрассудок. К тому же и лет ему было не больше тридцати пяти, и никогда еще столь драгоценный красавец-мужчина не стаивал на пороге Элис.
Мгновенно она сопоставила его в уме с недавними викариями, и сравнение выходило не в пользу англиканской церкви. Она не знала, что этот человек — опасней тысчи викариев.
— Тут живет мистер Генри Лик? — осведомился он, улыбаясь и приподняв цилиндр.
— Да, — с ответной улыбкой сказала Элис.
— И дома он?
— Да, — сказала Элис, — но только он сейчас работой занимается. Знаете, погода такая… и он не может надолго выходить… для работы то есть… и вот он…
— Не могу ли я увидеть мистера Лика в его студии? — спросил лощеный господин с таким видом, будто произнес: «Не удостоите ли вы меня сей наивысшей чести?»
В жизни Элис еще не слыхивала, чтобы чердак называли студией. Она помолчала.
— Я насчет картин, — объяснил посетитель.
— Ой! — оживилась Элис. — Может, зайдете?
— Я приехал с единственной целью повидать мистера Лика, — с нажимом пояснил незнакомец.
Конечно, за два года мнение Элис о способностях мужа по части рисованья отчасти изменилось. Раз человек умеет заработать две-три сотни в год, наляпывая как попало краски на холсты — и малюя картины, которые, в глубине души считала Элис, ну ни на что на свете не похожи, смех да и только, — значит, приходится серьезно относиться к его этим занятиям на чердаке. Правда, цена, по мненью Элис, была настолько высоченная, ну прямо сказка, учитывая качество работы. Но сейчас, видя на пороге такого симпатичного еврейчика, а за ним такой шикарный автомобиль, вдруг она поняла, что тут возможны чудеса и сказки похлеще даже. Ей виделось уже, как цена подскакивает с десяти до пятнадцати, а то и до двадцати фунтов за картину — только надо, конечно, держать ухо востро, чтоб муж все не испортил, не выкинул чего с этой дурацкой своей застенчивостью.
Роман известного английского писателя Арнольда Беннета (1867–1931) «Повесть о старых женщинах» описывает жизнь сестер Бейнс и окружающих их людей. Однако более всего писателя интересует связь их судеб с социальными сдвигами в развитии общества.
На заре своей карьеры литератора Арнольд Беннет пять лет прослужил клерком в лондонской адвокатской конторе, и в этот период на личном опыте узнал однообразный бесплодный быт «белых воротничков». Этим своим товарищам по несчастью он посвятил изданную в 1907 году маленькую книжку, где показывает возможности внести в свою жизнь смысл и радость напряжения душевных сил. Эта книга не устарела и сегодня. В каком-то смысле ее (как и ряд других книг того же автора) можно назвать предтечей несметной современной макулатуры на тему «тайм-менеджмента» и «личностного роста», однако же Беннет не в пример интеллигентнее и тоньше.
Герои романов «Восемь ударов стенных часов» М. Леблана и «Дань городов» А. Беннета похожи друг на друга и напоминают современных суперменов: молодые, красивые, везучие и непременные главные действующие лица загадочных историй, будь то тайна украденной сердоликовой застежки или браслета, пропавшего на мосту; поиски убийцы женщин, чьи имена начинаются с буквы «Г» или разгадка ограбления в престижном отеле.Каскад невероятных приключений – для читателей, увлеченных авантюрными, детективными сюжетами.
«Великий Вавилон» — захватывающий детектив, написанный выдающимся английским мастером слова Арнольдом Беннетом, который заслужил репутацию тонкого психолога.Лучшая гостиница Лондона, «Великий Вавилон», где часто останавливаются члены королевских и других знатных семей Европы, переходит в руки нового владельца. Теодор Раксоль, американский миллионер, решает приобрести отель из чистой прихоти. Прежний владелец «Вавилона» предупреждает американца, что он еще раскается в своем решении. Тот относится к предостережению с насмешкой — ровно до тех пор, пока в отеле не начинают происходить самые невероятные события.
В сборник вошли романы английской писательницы Рут Рэнделл «Волк на заклание» и американского писателя, драматурга Арнольда Беннета «Отель „Гранд Вавилон“».Оба романа, написанные в жанре классического детектива, являются высокохудожественными произведениями. Захватывающие и увлекательные сюжеты заинтересуют самого взыскательного читателя.
(англ. Enoch Arnold Bennett) — известный английский писатель начала ХХ века.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Джордж Гроссмит (1847–1912) — яркий комический актер, автор и исполнитель весьма популярных в свое время скетчей и песен, автор либретто многих оперетт. Его младший брат, Уидон Гроссмит (1854–1919) — талантливый карикатурист, драматург и тоже одаренный актер. Творческая судьба братьев была вполне счастливой. Но поистине всемирной славой они обязаны своему «Дневнику незначительного лица», вышедшему в 1892 году и снабженному остроумными иллюстрациями мистера Уидона Гроссмита. «Дневник» давным-давно занял прочное место в списках мировой классики, не говоря уже о лучших образцах английской юмористической прозы.