Заживо погребенные - [47]

– И как ее звали? – спросил Майк.

Скотти взглянул на свои записи:

– Аврора Тейт.

– Совпадает с инициалами, – сказала я. – Кольцо, которое мы нашли за кирпичной кладкой. Но почему он решил рассказать обо всем только сегодня?

– Именно это он нам и объяснял, – сказал Маккинни, – когда вы нас прервали.

– Похоже, он потерял всякое самообладание, когда узнал, что Ичико может огласить имя пациентки с телеэкранов, – продолжил Скотти. – Если мы остановим Ичико, Гвиди нам все расскажет.

– Судя по всему, планы Ичико вызвали те же чувства у кого-то еще. Но продолжим, – проговорил Майк, входя наконец в кабинет. Извинившись за недоразумения, он представил нас Гвиди и переставил стулья, так что все мы разместились в небольшом кабинете.

Пэт Маккинни уселся в кресло начальника и стал задавать вопросы. Я стояла у противоположной стены, внимательно слушая разговор и посматривая на Джино Гвиди.

На банкире был отличный серый костюм в елочку, по-моему, от Брионии. Белая рубашка в косую полоску, на манжетах его инициалы. Бледный круговой орнамент на галстуке идеально подходил к светло-лиловому карману, ногти блестели от недавней полировки. На волосы, похоже, была тщательно наложена краска. Единственным признаком того, что на гладком жизненном пути Джино Гвиди как-то случился ухаб, был грубый шрам. Он опускался от середины правой щеки за ворот рубашки.

– Вы хотели нам рассказать что-то из прошлого, – напомнил Пэт Маккинни.

– Надеюсь, это все конфиденциально? – спросил Гвиди, показывая на меня и Майка.

– Конечно. Вы рассказывали нам о мисс Тейт. Объясняли, почему вы думаете, что именно ее останки нашли на прошлой неделе.

– Аврора, как говорится, была вольная душа. Когда мы впервые встретились, я учился в школе бизнеса, – вернулся он к своему рассказу.

– Она тоже тогда училась в Нью-Йоркском университете? – спросил Пэт.

– Нет. Она жила в Виллидж и постоянно вшивалась на Вашингтон-сквер. Думаю, многие держали ее за студентку, поэтому ребята принимали ее как свою. На самом деле она просто ко всем привязывалась и не отлипала.

– Как вы познакомились?

– На вечеринке. Я ничего не запомнил тогда, кроме Авроры.

– Почему?

– Она была самая сексуальная из всех женщин, каких я встречал. Высокая и гибкая. Кошачьи движения. Копна черных волос. Они обрамляли ее лицо. От этого ее улыбка выглядела еще более чарующей. И какой-то нездоровой, – вспоминал Гвиди, сам улыбаясь. – В ней было что-то нездоровое.

– Как это проявлялось?

– У нее был злой язык, мистер Маккинни. По-моему, она всегда в разговоре как бы отсеивала мальчиков от мужчин. Первые несколько недель она держала меня на коротком поводке. Я чувствовал, что могу потерять все, чем дорожу.

– Вы встречались с ней? – спросил Пэт.

Я знала, что Майк мечтал взять опрос на себя и дать Гвиди рассказать все, что он хочет, – так же, как и я. Но Пэт Маккинни рвался вперед.

– Аврора не встречалась – она завоевывала. В ту ночь она повела меня к себе домой…

– Где она жила? На Третьей улице?

«Черт побери, дай же ему закончить фразу!» – подумала я про себя.

– Не там, где найдены кости, – ответил Гвиди. – О том месте я ничего не знаю. Это была койка на улице Бликер. Я думал, что она там живет, но это оказалась временная комната для свиданий. В общем, Аврора мне кое-что показала, – сказал Гвиди, обернувшись через плечо в мою сторону. Вероятно, боялся меня оскорбить. – Кое-что новое для меня. А потом, конечно, были наркотики.

– Какие?

– Аврора познакомила меня с крэком, мистер Маккинни. Тогда я очень сильно пил. Оба моих родителя были алкоголики, так что у меня вдвойне плохая наследственность. Но, как многие алкоголики, я не хотел это признать. Мне казалось, все студенты в университете пьют не меньше меня. Потом я получил работу на Уолл-стрит и в обед выпивал двойной мартини, как это была принято в восьмидесятые, чтобы протянуть до вечера – и уже приняться за это всерьез. В школе бизнеса я мешал спиртное с колой.

– Почему именно с крэком?

Гиди подался вперед, закурил и бросил спичку в чашку с остатками кофе.

– Аврора Тейт, лежа со мной рядом голая, раскурила папиросу и сунула ее мне в рот. Тогда я был уверен, что она это здорово придумала.

– А потом?

– Видимо, вы не говорили с наркоманами, подсевшими на крэк, мистер Маккинни, – ухмыльнулся Гвиди.

Маккинни слишком долго занимался административными делами, не общался со свидетелями и слыхом не слыхивал про то, о чем другие полицейские узнают из первых рук каждый божий день.

– Не понял, мистер Гвиди, – произнес он.

– Впервые выкурив крэк, я испытал ощущение, что достиг нирваны. Мне захотелось повторить это в ту же ночь. И каждую последующую. Я испытывал чувство неведомой мне до тех пор свободы – ни беспокойства, ни стеснения, сплошное блаженство. Как любой настоящий наркоман, я думал при этом, что смогу контролировать тягу к наркотикам. Словом, та же самая картина, что и с алкоголем.

– И все это время Аврора была с вами?

Гвиди выпустил дым и рассмеялся.

– Нет. Она была сиреной. Влекущей к гибели.

– Простите, какой сиреной?

Маккинни был настолько прямолинейным, настолько топорным, что подумал, без сомнения, о звуковой коробке в патрульной машине, а не о легендарных существах из греческой мифологии, чье пение толкало неосторожных моряков на погибель.