Зазеркалье Петербурга - [41]
Итог… выражался в солидной сумме из четырех нолей, а впереди стояла хотя и не последняя цифра из девяти, но далеко и не первая»[137].
Здесь, в собственном доходном доме, когда-то хранил свою бесценную коллекцию редких рукописей и картин владелец банкирской конторы по профессии и страстный библиофил по призванию Александр Бурцев.
Застенчивый юноша, днем вместе с братьями выдававший кредиты и взыскивавший долги, вечерами тратил быстро пришедшее богатство в букинистических лавках, скупая письма Пушкина, и у художников – Судейкина, Маковского – без торгов приобретая пейзажи. Уже в 26 лет Бурцев издавал каталоги своих находок и собственные журналы, в 33 – купил участок под этот дом, где вскоре поселился, а в 43 – построил дом под выставочные залы для своей коллекции на той же улице (Некрасова, 10).
Революция застала Бурцева 48-летним миллионером, состояние которого имело ценность не столько в деньгах и недвижимости, которых он, естественно, тут же лишился, сколько в частной коллекции, отнять которую не имели права даже по новым законам.
Всю жизнь занимавшийся торговлей Александр, не поддаваясь сентиментальности, начал распродавать коллекцию через собственный книжный магазин, открытый в этом же доме. Сундук бумаг Кюхельбекера купил страстный его почитатель Тынянов, писавший роман «Кюхля».
Работать бывший миллионер устроился в библиотеку, но, несмотря на авторитет в литературных кругах, 66-летнего Бурцева с женой Параскевой и дочерью Ольгой, проведшей в этом доме детство, а теперь имевшей уже собственную семью, выслали в Астрахань. Через три года пожилую чету расстреляют как финских шпионов (Параскева переписывалась с жившими там сестрами), а коллекция, все еще огромная, останется Ольге.
Именно Ольга, 50-летняя госслужащая из города Актюбинска, и вызвала в 1949 году литературоведа Ираклия Андроникова ее оценить.
Казалось бы, находка наследия Бурцева – настоящий подарок для русской культуры, однако советское общество ополчилось на потомков коллекционера и мецената. Оказалось, что при эвакуации во время Великой Отечественной войны Ольга не смогла взять неподъемные сундуки с бумагами и оставила их на чердаке своего бывшего астраханского дома, попросив соседей сберечь. Только по окончании войны удалось послать за наследием 18-лет-нюю дочь Рину, которая, не понимая ценности рукописей, что-то раздарила и продала, что-то оставила на чердаке, не сумев унести.
Совместно с пионерами Андроников организовал поиски сокровищ Бурцева, но большую часть бумаг с того самого чердака выкинули как мусор проверявшие пожарную безопасность инспекторы. Тут-то газеты и запестрели заголовками о нерадивой дочери дореволюционного миллионера – почему не конфисковали все при жизни Бурцева, кто разрешил Ольге хранить общественное достояние, почему не осудили семью за утерю.
Ольга же больше никогда так и не увидела петербургский дом своей юности, хозяином которого был ее отец, всю жизнь собиравший и хранивший здесь свою бесценную коллекцию.
А.Е. Бурцев, его сочинения и коллекции [статья с сайта
ГПИБ России (Историческая библиотека), 2013] // https://gpib.livejournal.com.
Андроников И.Л. Рассказы литературоведа. М., 1962.
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.
Колганов В.А. Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера». М., 2012.
Ларионова (Якунина) Л.Г. К 150-летию со дня рождения
А.Е. Бурцева (1863–1938) [Заседание клуба «Библиофильский улей». 16 марта 2013 года] // http://nsb-bibliophile.ru.
Шилов Ф.Г. Записки старого книжника. М.: Книга, 1990.
Доходный дом Кабатов
(1859 г., архитектор В.В. Витт; ул. Восстания, 24 / ул. Некрасова, 27)
«В доме, где я жил, было всего десять больших квартир… Половина квартирохозяев отсутствовала. Остальные – ветхая генеральша, столь же ветхий член Государственного совета, каким-то чудом еще не заключенный в тюрьму, дипломат-японец, я и полотер, живший во дворе… Выбрали мы единогласно председателем нашего старого швейцара, назначив ему чуть ли не министерское жалованье.
Через день… декрет: квартирохозяевам „под страхом конфискации всего имущества“ поочередно ночью дежурить у ворот. Генеральша по дряхлости лет от дежурства была изъята… члену Государственного совета, как и мне, было за семьдесят лет… Всю повинность должен был нести бедный полотер. Но полотер был не дурак и уже успел записаться в партию коммунистов. Следовательно, как лицо привилегированного сословия, от социальных тягот был изъят…
У меня был только один член семьи – жена… За члена совета пошел его одиннадцатилетний внук… Две ночи жена с зонтиком в руках вместо пики продежурила у ворот, наводя свирепым видом ужас на взломщиков…
Улица Восстания, 24 / улица Некрасова, 27
Затем появился декрет очищать улицы от снега и льда. Конечно, за неисполнение – конфискация всего имущества… Потрудиться пришлось священникам, музыкантам… врачам и прочим буржуям. Пользы от их трудов было… мало, но все же было отрадно, что бывшие тунеядцы теперь работают…
На эти повинности первое время „буржуи“ смотрели… как на смешной фарс. Я видел… господина во фраке, в белом галстуке и цилиндре, который колол на улице лед…
