Зазеркалье Петербурга - [15]
Из пяти сыновей Боткина двое пошли по его стопам. Сын Евгений стал, как и отец, лейб-медиком царской семьи при Николае II и расстрелян вместе с нею в 1918 году. Из слуг и сопровождающих, погибших вместе с семьей последнего императора, он единственный был канонизирован.
А.П. Бородин в воспоминаниях современников / сост., текстолог., ред., вступит. ст. и коммент. А. Зориной. М., 1985.
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.
Белоголовый Н.А. С.П. Боткин, его жизнь и врачебная деятельность. СПб., 1892.
Боткин, Сергей Петрович // ЭСБЕ. Т. 8. СПб., 1891.
Достоевский: дополнения к комментарию / под ред. Т.А. Касаткиной. М.: Наука, 2005.
Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. 6, 8. Л., 1973; Т. 21. Л., 1980.
Дубин А.С. Улица Рылеева. М.; СПб., 2008.
Кульбин Н. Боткин Сергей Петрович // ББЭ. 2009.
О. Т. Е. Евгений Сергеевич Боткин // Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003.
Доходный дом Перетца
(1908 г., архитектор А.И. Зазерский; Московский пр., 1 / пер. Бринько, 2)
«Помнится, насколько патриархален был уклад всей нашей жизни до восемнадцатого года. Ежедневно, кроме воскресений, у бабушки Тани (маминой матери Татьяны Ивановны) собирались к 4–5 часам вечера на чаепитие все ее дочери и сыновья (их было семеро…), часто с мужьями и женами. Лишь после этого они получали право возвращаться домой, где в 7–8 часов вечера их ждал домашний обед. После обеда можно было заняться чтением, игрой на рояли, хождением в гости или в театр на свой абонемент, из года в год возобновляемый. А по воскресеньям дети обедали одни без родителей, которые были обязаны обедать у главы всей семьи – у бабушки Тани»[44].
Именно в этом доме, на третьем этаже, в квартире с балконом, выходящим на Сенную площадь, и происходили встречи многочисленной родни Акимовых-Перетц, на которые каждое воскресенье провожал своих родителей внук Татьяны Ивановны, Глеб Булах.
Московский проспект, 1 / переулок Бринько, 2
Муж бабушки Тани, Яков, был «основателем» их фамилии. Успех и благополучие Якову принес неожиданный судьбоносный поворот, произошедший с ним в детстве. Отец мальчика, неграмотный крестьянин, занимавшийся грузовым извозом, пристроил 12-летнего Якова помощником в винный магазин богатого купца Перетца. Со временем Яков, обнаруживший, помимо ума и смекалки, талант дегустатора, стал настолько незаменим, что на смертном одре бездетный купец завещал ему свое дело при условии сохранения его фамилии. Тогда Яков стал Перетцом (и в придачу богачом). Много позже, через 30 лет, казначейская палата разрешит ему иметь двойную фамилию, прибавив родную – Акимов.
Став купцом 2-й гильдии, торговавшим вином и фруктами, Яков выкупил из крепостных свою невесту Татьяну, женился и, помимо капитала и репутации, обзавелся 9 детьми, разделившими право владения этим домом на углу Московского (тогда – Забалканского) проспекта (сам Яков к моменту постройки дома уже умер).
Но не у всех в огромной разросшейся семье судьба оказалась такой счастливой, да и время было уже другое. Революция лишила купеческую династию не только собственности, этого дома и капитала, но и жизней нескольких ее членов, участников обедов, проходивших в этом доме в благополучные времена. В это время «ни о каких обязательных чаепитиях… у бабушки уже давно не могло быть и речи»[45].
В 1921 году внук «бабушки Тани» 24-летний художник Владимир вместе со своей беременной женой, студенткой Консерватории, будут расстреляны как члены террористической организации по знаменитому делу Таганцева (в тот же день и по тому же делу расстрелян поэт Николай Гумилев). Дядю Владимира в том же году арестовали по ложному доносу и вскоре выпустили, а отца его, Константина, с матерью и маленьким братом агенты ЧК продержали месяц в «засаде» в квартире, где вместе с ними проживал Володя, в надежде, что в квартиру явятся какие-либо сообщники-террористы. Константин, страдавший воспалением почечных лоханок и лишенный медицинской помощи, самостоятельно делал себе промывания (он был врачом), но от последствий вынужденного самолечения скончался.
Татьяна Акимова-Перетц – первая женщина-обладательница этой двойной фамилии, глава семьи, заставшая и дореволюционный ее расцвет, и послереволюционный упадок, скончалась за несколько месяцев до гибели внука и сына.
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.
Булах А.Г. Мир искусства в доме на Потемкинской. М.; СПб., 2011.
Булах Г. Молодость, ты прекрасна. Записки инженера. СПб., 2008.
Справочная книга С.-Петербургской купеческой управы 1902–1903 гг.
Дом графини Софьи Паниной
(1900 г., архитектор Ю.Ю. Бенуа; ул. Чайковского, 23)
«И дома, в Воронеже, и в Москве все отсоветовали ехать в Петроград, так как большевики, наверное, меня арестуют. Мне самому казалось, что это должно случиться, но я и в ЦК и всем остальным говорил: „Я должен ехать. Бывают моменты, когда личная безопасность политического деятеля должна отступить перед его общественным долгом. На 28-е [ноября 1917 г.] назначено открытие Учредительного собрания. Я и другие, избранные в члены собрания, должны быть в назначенное время на месте“. – Поехал и, хотя приходится писать теперь сидя в каземате неизвестно за что, все же не раскаиваюсь…
