Зазеркалье Нашей Реальности - [31]

– Вот и ты. – Притворная, натянутая улыбка лишь раздражала, но Делинда добавила к ней медленный торжественный хлопок вспотевших ладоней. – Поздравляю, Александр. Каспар больше не будет работать твоим телохранителем.

От ужаса Александр потерял не только дар речи, но и чувство реальности. Тело, невесомое и в то же время тяжелое, обдало жаром и тут же – холодом.

– Ч-что?

– Он стал плохо выполнять свои обязанности. Он перечит и дерзит. И, что самое оскорбительное, ему не обязательно для этого даже открывать рот.

На лице Каспара царили спокойствие и понимание, но взгляд его был печальным.

– Ты не можешь просто уволить его! – Александр подошел к ним ближе. – Это все из-за того, что я ушел без спроса? Клянусь, я больше не ступлю за порог дворца, только оставь его.

Привязанность этих двоих друг к другу находилась за гранью понимания Делинды.

– Почему вы так защищаете друг друга? – спросила она тихо. Казалось, почти испуганно и изумленно. – Что такого он сделал тебе, что ты так заступаешься за него?

– Он мой друг.

– И это все?

– Он тоже считает меня своим другом.

И только произнеся это вслух, Александр почувствовал, что ему в душу закрадываются сомнения, а подозрительное молчание Каспара лишь укрепило их.

Делинда глубоко вздохнула, устало закатив глаза. «Как все запущенно» – читалось на ее лице.

– Ты не станешь возражать? – Вопрос, но каждый услышал в нем скорее мольбу. Зов, призыв, последнюю попытку. – Ты просто уйдешь от меня?

Каспар поднял на него мутный взгляд, наполненный жалостью и болью.

– Я не могу остаться, мой принц…

– Уже не твой, – вставила Делинда.

– Я знал, что это будет последним шагом на пути к увольнению.

– Тогда почему его сделал?

– Этот шаг стоил того. Вы ведь запомните этот день.

– Как тот, из-за которого тебя уволили. – Слезы жгли глаза Александра, готовые скатиться по щекам.

Каспара это встревожило, но ответить ему не дали.

– Господи, заканчивайте эти сопли. Это всего лишь заслуженное увольнение. Я не могу спускать такое с рук, и на моем месте любой человек, Каспар, твоим выходкам давно положил бы конец. А ты, Александр… Взгляни на себя. Как ребенок. Не можешь принять эту жалкую трудность. О какой самостоятельности тогда может идти речь? Ты сейчас сам доказываешь, что не готов к ней.

Александр мог подписаться под каждым ее словом, но обида опаляла до боли в груди. Он проклинал себя за то, что не умел, как многие другие, держать чувства на цепи. Его терзания рвали Каспару душу. Слов не было, лишь извинения, и те могли ранить сильнее любого проступка.

– Пусть это послужит тебе уроком. А ты найдешь другую работу. По своему уровню. Я уже отдала распоряжение на выплату тебе компенсации в размере шести жалований. Это в два раза больше положенного, а уволенным она и вовсе не полагается. Считай, что это моя благодарность за те моменты, когда ты все-таки работал нормально.

«Ты преувеличиваешь!» – как хотелось крикнуть Александру эти слова, но что бы это изменило? Новая порция унижений Каспара была неизбежна.

И все же он не понимал, почему тот так просто отпустил работу, которой посвятил без малого десять лет своей жизни. Александр видел причину в себе: он надоел Каспару. Он был слишком скучен, родители его были ненормальны, а самому телохранителю запрещалось покидать дворец даже на ночь и видеться с детьми. Александр осознал, что был все это время тяжелым балластом, тянувшим его на дно. Деньги стали наградой за все неудобства, но с годами этого стало недостаточно. И вот грань терпения была преодолена. Прогулка стала прощальным подарком.

Каспар увидел все по его глазам, но возразить не смог. Не время для правды. Не место.

Когда Каспар отъехал от Букингемского дворца на значительное расстояние, первое, что пришло ему в голову, – объясниться. Он так и сделал: отправил сообщение, которое тут же отметилось прочитанным.

«Простите, что ухожу. Я не желал этого. Я должен был рискнуть ради вас, но в последствиях этого риска нет вашей вины. Я знал, что меня могут уволить. Незадолго до этого у меня состоялся неприятный разговор с королевой. Несправедливость в отношении вас не давала мне вздохнуть полной грудью. Я должен был дать начало переменам. Надеюсь, вы воспользуйтесь этим. Меня расстраивает ваша печаль. Я не ожидал такого, ведь я всего лишь телохранитель. Людям вроде меня не дают человеческого внимания. Я был счастлив служить вам и все еще питаю надежду на нашу встречу однажды. С уважением, Каспар».

Знал бы Александр, сколько важных слов и любовных признаний было вырезано из текста. Каспар не собирался их отправлять. Он писал их намеренно, надеясь обмануть себя и освободиться от чувств хотя бы отчасти. В какой-то момент даже соблазнился идеей признаться. Терять ему было нечего. Но спокойней жизнь от этого не стала бы. Волнение поглотило бы его, прожевало и выплюнуло.

Наконец пришел ответ:

«Я верю тебе, но все равно не могу понять, почему ты пошел на такую жертву».

«Потому что люблю вас так, как никого никогда не любил и не полюблю. Потому что мысли о вас лишают меня сна. Потому что жизнь ваша волнует меня больше собственной. Потому что еще немного, и я сгорю. Еще немного, и чувства уничтожат меня. И потому я бегу. Я трус, но трус правильный. Я не переступил черту и рад этому, ведь остатки здравомыслия напоминали мне, насколько аморальны такие чувства. Я наблюдал за вами столько лет. Вы выросли на моих глазах, и я не мог принять того, что чем старше вы становитесь, тем больше я желаю вас душой и телом. Хочу чувствовать вас. Хочу целовать вас. Хочу любить вас без страха и быть любимым в ответ. Слишком многого хочу, и все это неосуществимо. Это мучительно для меня. Это хуже любой пытки. И так нельзя. Расстояние – мое верное спасение и последний шанс».